Святые Отцы называют отсечение своей воли кратчайшим путем ко спасению; и многие делатели блаженного послушания, как преподобный Досифей, в короткое время достигнув высокой меры духовного возраста, совершали свое земное течение. Так и Екатерина Александровна, не более четырех лет имевши духовного отношения к о. игумену Антонию, скончалась тридцати лет, и блаженная, необыкновенная ее кончина показала всем, в какое короткое время и в какое высокое преуспеяние человек приходит евангельским путем послушания своему духовному отцу.

Мы имеем замечательную возможность услышать голос самого батюшки Атония, рассказывающего в письмах к родственникам Е.А. Поливановой о последних днях жизни и назидательной кончине их дорогой Катеньки.

«С весны и все лето Екатерина Александровна как свечка горела и каждый день таяла, т. е. оскудевала в силах. Любимый разговор ее был всегда о переходе в вечность. Ежедневно готовилась к смерти своей, как некая невеста к брачному венцу, со светлым лицом и радостным сердцем. Июля 27[25] была особорована святым елеем и после того через каждые два дня приобщалась св. Христовых Тайн или даже через день, а последнюю неделю ежедневно ходил к ней на гостиницу по два и по три раза в день. После облечения Екатерины Александровны в ангельский образ, поздравляя с оным, я спрашивал ее при посещениях: как, сестра, имя твое в ангельском чине? Она отвечала: многогрешная монахиня Евфросиния. Я вторично ее спрошу: что же означает новое имя твое? И она ответит мне: веселие и радость. И я ей на сие скажу: дай тебе, Господи, вечное веселие и радость со святыми в Небесном Царствии. И она с радостным лицом благодарила меня всегда: ах, как я вам много благодарна за святое имя сие!.. – Каковое вопрошение, по ее желанию, ежедневно повторялось до кончины ее. Со дня особорования св. елеем она была как бы переродившеюся: ко всем дышало сердце любовью, всех жалела, у всех прощения испрашивала и лично и заочно, со всеми сделалась дружна и до самой кончины своей находилась и молитвенном настроении души, ни на минуту не выпуская из рук четок. В последнюю неделю ее жизни я спросил ее, как она молится. Она ответила мне: вот так – Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй! Пресвятая Богородица, Царица Небесная, Матушка моя, возьми меня к себе! Святый Архангел Михаил, Святый Архангел Гавриил, святый Архангел Рафаил, возьмите душу мою! Святителю Николае, великий угодник Божий, сохрани душу мою!.. – Подобным сему образом и других многих святых призывала она в молитве своей на помощь при исходе души, каковая истинно детская молитва ее чувствительна была для меня.

Прежде кончины все свое раздавала, говоря: как я в мир сей родилась, ничего не имея, так и, от мира отходя, желаю, чтобы ничего не было у меня. А раздавши все, с радостию говорила: вот и я теперь ничего у себя не имею, кроме единой надежды на спасение Божие!.. Она искренне желала все свое оставить мне, но я, чтобы не опечалить ее, согласился на немногое и то употребил на поминовение ее души. За две недели до кончины был уже у нее гроб приготовлен, а за два дня до смерти просила меня, чтобы ее живую вынести в церковь, чтобы там ей умереть, но я отказался это сделать. Отходный канон раз восемь или десять был читан над нею, и окончание оного дочитывала она сама и говорила: «Возлюбленные отцы мои, и братия, и сестры, и все знаемые! Помяните мою любовь и дружбу и молите Христа всех Бога милостиву быти ко мне в час кончины моей и по кончине». Между тем она ежедневно исповедывалась и у всех мысленно прощения просила, и я каждый вечер окроплял ее св. богоявленскою водою и прощался с нею. Скончалась она на праздник Усекновения главы честнаго, славнаго пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, после бдения в самую полночь в первом часу. За полчаса до кончины попросила засветить свечи у всех образов в гостиной келии своей и начала радоваться, говоря: как теперь весело на моей душе, будто праздник какой!.. Потом вскоре почувствовала внутренние спазмы, которые и прекратили ее дыхание. Три дня во гробе была похожа не на умершую, а на спящую деву, нисколько не изменившуюся в лице, только что не говорящую; и когда я, прочитавши над нею разрешительную молитву, стал ее влагать ей в руки, то заметил их мягкими, а не окостенелыми. Истинно дивен Бог не точию во Святых своих, но дивен Он и в наши времена среди нас недостойных и грешных!.. Благоговея к блаженно скончавшейся, хотя и много о ней написал, но всего высказать о последних днях ее нелегко.