– Как вы поживаете? – как ни в чем не бывало спросил Карлайл уже уходящую девушку.

– Зависит от того, в каком состоянии сейчас мой брат, – с холодной учтивостью ответила Анна.

– Видимо, в плачевном, – иронично подняв в поклоне свой цилиндр, мужчина удалился, направив экипаж прочь.

Леди оценила шутку герцога, едва увидела Генри. Брат спал в гостиной на любимом маменькином диване и громко храпел. Одежда и в целом вид молодого человека говорили о буйном загуле. Запах дешёвых духов витал вокруг брата плотной завесой. Увидев следы помады на рубашке, Анна поняла, что тот весело провел ночь и часть утра.

– Генри, что за вселенское горе ты запивал в этот раз, – недовольно спросила девушка, резко открывая окно в сад. Свежий ветер должен помочь устранить зловоние ночного кутежа, или хотя бы заметно ослабить его.

– Наши родители вынесли мне приговор, – пьяно пробормотал брат.

Генри оставил попытки сесть прямо, оставшись бесформенной кучей на модном диване их маменьки. Анна встала над ним, зная, что брат этого не выносил.

– Мне казалось, что они потеряли рычаги давления на тебя после возвращения из Индии.

– Теперь они взывают к совести, – проворчал Генри, скривившись от вкуса во рту.

– К чему, прости? – усмехнулась девушка, терпеливо взирая на безответственного родственника. – Насколько мне помнится, у тебя таковой никогда не было.

– Ты жестокая женщина, Анна, – простонал брат, закрывая глаза локтем.

– В чем дело? – сжалилась сестра над страдальцем.

– Маменька приказала жениться.

– Она часто велит тебе взяться за ум, – парировала девушка, давая понять, что ничего удивительного в этом нет.

– Нет, в этот раз она практически сделала предложение от моего имени.

– Что? – изумилась Анна.

– Вот именно. Леди Элизабет поставила меня в безвыходное положение, – мрачно сообщил Генри, хмурясь все больше. В данный момент девушка не знала, что вызывает у него больший дискомфорт: похмелье или сама ситуация.

– На кого же пал выбор? – недоуменно спросила Анна, присаживаясь в кресло.

– Какая-то… – начал было брат, но потом резко замолчал. – Я забыл.

– Вот что, Генрих, – строго сказала девушка. – Приведи себя и свою жизнь в порядок. Тебе необходимо лично поговорить с леди, прояснив ситуацию. Иначе к алтарю тебя принесут стреноженным и с кляпом во рту. Потом будет поздно вести благоразумные беседы.

Оставив брата в гостиной, леди поднялась в свои покои. Слова, обращенные к Генри, как нельзя лучше подходили к тому, что тревожило её саму.

– Рози, мне нужно, чтобы твой муж проследил за Джеймсом, – решительно заявила Анна, когда служанка явилась на зов колокольчика.

– Вы в этом уверены? – удивилась горничная, застыв перед ней.

– Я хочу знать, кто такая эта Эстер, – глубоко дыша, произнесла девушка, боясь отступить от своей затеи.

– Это плохая идея, миледи, – сразу высказалась Рози.

– Я не спрашиваю, понравилось тебе это или нет, – строго отозвалась леди. – Сделай, как говорю.

Пора тоже привести свою жизнь в порядок. Если Анна уже собралась закрывать глаза на интрижку жениха, то после свадьбы роптать будет поздно.

Красива, но не настолько, чтоб это стало непреодолимым. Анна оценивала любовницу Джеймса. Она часто посещала театр и видела эту особу на лондонских подмостках. Женщина, за которой наблюдала леди, прогуливалась вдоль торговых лавок и периодически покупала понравившиеся товары. Эстер де Маринаж. Хотя, говор кокни (жителей бедного района Лондона), проскальзывающий в речи актрисы, демонстрировал, что французского в ней столько же, сколько в шляпке Анны. Чем она привлекла внимание Джеймса? Манеры? Сомнительно.