Ахмет Гучериев удобно расположился в мягком кресле и закурил. Не мешало бы еще и выпить после столь удачно проведенной операции, но это успеется – за ужином. Сладковатый дым анаши полз по комнате. Аллах не возбраняет своим воинам немного расслабиться в минуты отдыха. Главное, что воин должен быть собран, когда Аллах призовет его. Но до этого момента еще далеко.

Ахмет щелкнул пальцами, в комнате тут же появился его подручный Джабраил, появился моментально и незаметно – будто материализовался из воздуха. И замер в почтительной позе.

Гучериев приоткрыл один глаз:

– Скажи, Джабраил, сколько их было?

– Четверо, Ахмет.

– Ты уверен? – Гучериев говорил с ленцой. Казалось, что тема разговора нисколько его не интересует. Он курил и смотрел в окно.

– Уверен… – замялся с ответом Джабраил.

– Так пойди и спроси! – голос Гучериева звучал низко и тревожно, так, что Джабраил поежился от его звука. – Ты этих еще в расход не пустил?

– Нет, – мотнул головой Джабраил.

– А куда дел? – Ахмет сделал глубокую затяжку, почти на полминуты задержал дым в легких и, прикрыв глаза, с наслаждением выпустил его через нос. Джабраил дождался, когда тот откроет глаза и ответил:

– В подвале сидят.

– А профессор? С ними?

– Нет, ты же сказал, что он гость.

– Правильно, гость. Где он?

– Я его в комнату отвел.

Ахмет одобрительно кивнул:

– Молодец… Так иди и спроси!

– У профессора?! – осторожно поинтересовался Джабраил.

– Дурак ты, Джабраил! Профессор знать их не знает! У этих, в подвале, спроси, им все равно отсюда не выйти!

– Хорошо, Ахмет.

– А профессора береги! Пусть покормят его хорошо. Я с ним потом говорить буду.

Гучериев раздавил окурок в пепельнице и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Он попытался вздремнуть, но ему мешали полностью расслабиться мысли о предстоящем разговоре с профессором. Неожиданно перед ним снова возник Джабраил. И снова замер, не поднимая на командира глаз.

Гучериев спросил:

– Что? – и сам тут же догадался: – Сколько их было?

– Пятеро… – ответил подручный, не смея поднять глаз.

Гучериев произнес гортанное ругательство. Потом поднялся с кресла:

– Ты уже узнал кто: адрес, фамилия, машина?

– Все узнал, но он же не дурак, он вряд ли там объявится… – быстро ответил Джабраил.

– Он-то не дурак, раз ушел от нас… – вздохнул Гучериев. – Это мы дураки. Понял?

Джабраил, не зная, как отреагировать, поднял глаза, потом чуть кивнул. Ахмет снова тяжко вздохнул и махнул рукой:

– А ты, Джабраил, совсем дурак будешь, если найти не сумеешь…

– Да, Ахмет…

– Пойдешь и уберешь, чтобы я больше никогда о нем не слышал. Ты понял?

– Да.

– Справишься?

Подручный неуверенно кивнул, а командир, недовольно посмотрев на него, продолжил:

– Ладно… Машина у него какая?

– Джип, белый, прошлого года.

– Какой джип?

– Джип, – недоуменно повторил Джабраил. – Такой большой…

– Какой джип, я спрашиваю! – в голосе Ахмета сквозило раздражение. – Марка какая, марка!

– А-а… «мицубиси-паджеро»… Кажется.

– Что значит «кажется»? Ты точно не помнишь? – взвился командир.

– Точно, точно, Ахмет… – поспешил заверить его Джабраил.

– Хорошо… Вот тебе и премия, Джабраил. Сделаешь его – можешь тачку себе оставить.

– Спасибо, Ахмет.

– Как там профессор?

– Нормально. Спит.

– Это хорошо. Не буди.

Гучериев прошелся по комнате, потирая острый подбородок. Он ступал неслышно, как кошка. И дело было даже не в мягких коврах, которые покрывали пол, просто он привык так передвигаться…

– …Запомни, Ахмет, в лесу и в горах каждый листик, каждый сучок может тебя выдать.

Так говорил старый Автандил-ага молодому Ахмету Гучериеву, когда еще тот был совсем маленьким.