– Те самые шины. И место знаю, где они катались.

Гордеев, чуть не поперхнувшись последним глотком, спросил:

– Ты что, волшебник, Расим? Мы про место ничего не говорили.

– Эх, Юра, я не волшебник, но я – эксперт! – со значением произнес Расим. – И город свой знаю. Нет больше таких мест. Это карьер за Дыбенко. Там достаточно характерный грунт.

Лена ойкнула, тоже удивленная такой проницательностью.

Расим Магометович продолжал:

– Я это место хорошо знаю. Даже подростков по подошвам находил, которые туда за псилоцибином шляются. На южной окраине такое одно место – уж больно почва там специфическая.

Гордеев стал очень серьезным – версия, конечно, версией. Но тут уже повод для задержания, раз мадам Дублинская действительно на своих колесах проехалась по такому месту, где почва столь специфична, что знаменитый эксперт с первого раза угадывает.

– Ты уверен?

– Мамой клясться не буду – ты знаешь, я мамой не клянусь. Но свое слово даю. И за него отвечаю.

– А как с заключением экспертизы?

– Будет… Только не сейчас. Завтра подготовлю, чтобы все по форме было. Я, ты знаешь, халтуры не люблю. Все должно быть как положено.

Лена молчала – ей не очень-то верилось в причастность Оксаны, но факты налицо. Придется арестовывать. Вот тебе и судьба жены профессора, домохозяйки, недавней аспирантки. Три дня назад муж пропал, а сегодня сама в Кресты попадет.

Гордеев и Лена, посидев еще немного, попрощались с экспертом и вышли на улицу. До гостиницы решили пройтись пешком. Благо – рукой подать. Лена молчала. Гордеев – тоже.

И тут с неба внезапно хлынул дождь. Не дождь даже, а ливень – сплошной стеной, такой, что и в трех шагах ничего не разглядеть. Лена с Юрой сначала ускорили шаг, потом побежали.

Добравшись до гостиницы, долго отряхивались и фыркали. Промокли они до нитки. Уже в номере, переодевшись в гостиничные же махровые халаты, налили себе коньяку из мини-бара, уселись в кресла друг напротив друга и только тут начали обсуждать происшедшее.

– Ну что, Дублинскую задерживать будешь? – спросил Гордеев.

– Буду, хотя мне и не верится. Однако улики веские, придется ей в СИЗО посидеть, пока мы бегаем. Только надо забрать заключение экспертизы.

– Нет, Лена, – задумчиво произнес Гордеев, – все это ерунда. Не могла Дублинская убить, отнести труп в машину, увезти в лес, сжечь…

– Почему это?

– Потому что не могла. Представь себе женщину, которая тащит труп мужика? Нереально…

– Сообщник? – предположила Лена.

– Возможно.

– А что, если, после того как Дублинский побывал у любовницы, его встретила жена, увезда в лес, там убила… А?

– Очень уж все это сложно, – сказал Гордеев. – Нет, не верю я, что Дублинская имеет отношение к убийству.

– Тем не менее, улики… – заметила Лена.

– Слабые улики.

Лена сняла запотевшие очки, тщательно протерла их бумажной салфеткой и сказала очень серьезно:

– Я думаю, Юра, что это только начало. Не так уж тут все просто. Вот мне думается, что по времени что-то не то. От Галковской он ушел после пяти, а в шесть часов, по показаниям экспертов, он уже был мертв. Он за это время не успел бы даже туда добраться. Кто-то что-то путает.

Спать они в эту ночь не ложились. Проговорили до утра, выдвигали различные версии, много спорили.

Лена все же была уверена, что Оксана Дублинская к исчезновению супруга причастна. Гордеев в этом сильно сомневался. Однако против ареста Дублинской не возражал. Конечно, если будут серьезные основания.

В конце концов пришли к выводу, что в квартире Дублинской надо устроить обыск.

На следующий день Лена вместе с группой оперативников, получив ордер на обыск, отправилась на квартиру Дублинских. Долго искать не пришлось – в прихожей был найден завернутый в газету нож со следами крови, а на обуви Дублинской были найдены следы грунта, очень похожего на тот, из карьера, с места убийства. Кроме того, на обуви были обнаружены следы бензина.