Андрюха растерялся и как-то по-детски произнес:

– И что, война будет?

– Война против русских уже давно идет. Даже раньше Майдана, – ответил Соколов. – Надо делать выбор: либо Россия, либо Запад. Для меня ответ очевиден. У меня с американцами старые счеты, еще с Югославии, с развала Советского Союза.

Егор вдумчиво слушал, ловил носом весенние запахи, приносимые ветерком. Он отчетливо понял, что стоит на краю неизвестности. И ему очень захотелось жить.

– Сокол, я с тобой, – произнес Медянов. – После Киева… я там насмотрелся на этот бред. Надо помешать им устроить здесь то же самое.

– Егорка, – пристально взглянул на него Владимир. – Киев – это херня. Здесь будет намного хуже.

– И? Я уже сказал. И слов своих назад не беру.

– Может, еще наладится? – голос Андрея прозвучал глухо.

– Будем надеяться, – ухмыльнулся Владимир. – Но готовится надо к худшему. Сейчас по всему городу и району пойдут облавы.

– Здесь мы будем в безопасности, – уверенно отозвался Андрей. – Я своих на улицу никогда не выгоню.

– Ты рискуешь, – сказал Егор. – Ладно мы. Мне терять особо нечего. Но у тебя бизнес.

– Когда все летит в пропасть, о каком бизнесе может идти речь? Но надо быть осторожными.

– Ничего, мужики, у меня есть на этот случай план, – заявил Соколов. – Это только начало. У вас есть надежные друзья? Одноклассники, сослуживцы?

– Да не служившие мы, – отозвался Егор. – Но созвать пацанов можно.

– Медный, только запомни одно: среди них может быть крыса. Среди нас может быть крыса. Помни это всегда. И будь осторожен. Никогда не говори больше, чем необходимо.

Помолчав, Владимир добавил:

– Надо поднимать народ на протест. Ждать дальше – контрпродуктивно.

К вечеру Борис пришел в себя. До этого времени Соколов все время был рядом с ним.

– Мне пора. Нужно решить кое-какие вопросы. Поговорить с людьми. Давайте, парни.

Друзья переночевали в автосервисе, кое-как обустроив себе места для сна. Боря занимал единственный диван, поэтому Егор занял просторное кресло, а Андрей отправился спать в свой припаркованный возле здания БМВ.

Глубокой ночью Егору не спалось. Борис тяжело и громко сопел, но Медянову не это мешало. События происходили стремительно, и Егор перестал чувствовать себя самим собой, будто со стороны наблюдал. Он открыл глаза и всматривался в темноту. Вскоре она немного рассеялась, глаза привыкли. Одиночество охватило его и вечный космический холод. Как согреться на этой пустой планете людей? Тоскливо как-то стало. Одно слово «тоска», но насколько оно всеобъемлющее, сколько галактик в себя вбирает. Или, может, всю вселенную? Нет… Во вселенной есть место и для любви, и для радости, для счастья. Но в каких забытых уголках они прячутся?

Утро говорило о том, что надо работать. Но мысли парней были заняты совсем другими вопросами. Они стояли и курили. Со второго этажа, держась за поручни, спустился Боря, поблагодарил за помощь и отправился по своим делам.

Соколов, понятное дело, к началу рабочего дня не появился. Егор тоже скучал – никто в этот день мыть машину почему-то не хотел. Один Андрей занимался делами у себя в кабинете.

Егору не сиделось на месте, он постоянно двигался, ходил вокруг автомойки. Отогнал собак, пнул камень и пошатал поручень. Потом присел на ступеньки и закурил.

Ближе к обеду приехал Соколов с двумя мужиками. Из автомобиля, который принадлежал одному из незнакомцев, они достали несколько сумок и понесли их наверх. Егор отправился за ними. Все разместились в кабинете Андрея, который отложил все другие дела. Двух мужиков звали Семен и Армен. Они были людьми проверенными, как сказал Соколов.