– Он вас знает?

– Нет. Что ты. Мы – дипломаты. С ним общаются другие люди, и не просто редко, а очень редко. Последний год за ним просто наблюдали.

– А если так. Он подавлен, потому что хотел бы служить рейху, – предложила Оля.

– Хорошо, – поддакнул Дмитрий Трофимович. – Что еще?

– В детстве мечтал быть офицером. Где он рос?

– В Германии. Ездил с родителями к вам в гостиницу. Она типа санатория для больных туберкулезом. Мы еще поговорим об этом. Твоя семья – этнические немцы. И ты такая верная немецкому духу девушка. Как-то так, – подытожил Дмитрий Трофимович. – А теперь отдыхаем. Завтра у нас трудный день.

– Может, надо написать ему письмо или открытку? – предложила Оля. – Я же не могу свалиться как снег на голову.

– Согласен. Но лучше телеграмму. Я сам пошлю, но от твоего имени. Нет, лучше ты, Ангелина. Дойдет в день твоего приезда.

– Он не встретит меня на вокзале? – Оля не представляла, как пойдет к «жениху» одна.

– Он не сможет. Ложись спать. – Ангелина Васильевна улыбнулась и ушла в спальню.

Ворочаясь на жестком диване, Оля задавала себе бесконечные вопросы. Утром, нацепив косу, она с Ангелиной Васильевной пошла в магазин.

– Видишь, вон то здание почти напротив, окна на последнем этаже? Голову не поднимай. Оттуда за нами наблюдают день и ночь. Так что иди и чуть-чуть прихрамывай. А в магазине молчи. Кто-нибудь за нами обязательно пойдет.

– Я поняла, – прошептала Оля.

– Денег нам с тобой выделили немного, а одеться надо. Начнем с белья.

И понеслось: темное платье с воротничком, юбка, блузка, кофточка, еще одна теплая и легкое то ли пальто, то ли плащ. Трусы, бюстгальтер, ночную рубашку, халатик, чулки тоже пришлось купить.

– Теперь туфли, тапочки. Сумку я тебе свою отдам. А то ты вся в новом получаешься. За дорогу, конечно, изомнешься.

В подарок «жениху» из закромов достали папиросы, кофе и шоколад.

– У меня есть два колокольчика. Подаришь детям или оставишь Густаву.

Днем снова обсуждали поездку.

– Так, Моника. Ты теперь только Моника. Привыкай. Не говори лишнего. Восторгайся закатом, детьми…

– А где я буду жить? – перебила Ангелину Васильевну Оля. – У жениха как-то неудобно.

– Да… Правда. Пусть он снимет для тебя комнату у фрау, которая убирается у него. Больше двух марок за ночь не соглашайся. Немцы очень чутко к этому относятся.

– Сколько я пробуду у Густава?

– Недели две максимум. Скорее всего, дней десять. Теперь обсудим выход.

Дмитрий Трофимович сделал паузу.

– Сегодня среда. Завтра четверг. Рассчитай, сколько времени тебе понадобится на поездку. Ты должна быть в Берне с двенадцати до тринадцати часов через воскресенье. Возможно, тебе лучше приехать в субботу. О гостинице скажу позже. Ты должна сесть на третью скамейку от магазина с часами в витрине, – Дмитрий Трофимович ткнул пальцем в карту. – И ты будешь читать вот этот журнал. К тебе подойдет мужчина и спросит: «Фрейлейн не знает, который час?» Ответ: «Мои часы спешат». После этого он назовет тебя по имени и передаст привет от тети. Поняла?

– Да. А если он не придет? – уточнила Оля, помня наставления Олега Михайловича.

– Вернешься в гостиницу. И снова придешь уже во вторник в то же время с тем же журналом. Пароль тот же.

– Хорошо. А если и во вторник никто не придет? Я могу позвонить вам, например?

– Ни в коем случае! Мы расстанемся с тобой навсегда завтра утром. Кстати, отдай свой паспорт.

– Ангелина Васильевна! Пожалуйста, – очень жалобно проговорила Оля. – Поймите меня. Если никто не придет, что мне делать?

Супруги переглянулись.

– Девочка права. Давай думать, – сказала Ангелина. – Моника, свари нам кофе, пожалуйста.