Кеннеди с благодарностью поглядел на доктора и спрятал пузырек в карман.

– Спасибо, доктор Неболит, – пожал он руку Джекобсону. – Меня ждут.

Держась за спину и пошатываясь, Кеннеди вышел из Овального кабинета, сделал несколько шагов по коридору, свернул за угол и остановился у дверей зала заседаний Кабинета министров. Собравшись с силами и глубоко вдохнув пару раз полной грудью, Кеннеди изобразил на лице уверенную улыбку и распахнул дверь.

– Прошу извинить за вынужденный перерыв, – бодро входя в зал заседаний, бросил Кеннеди участникам совещания, расположившимся вокруг массивного дубового стола, по форме чем-то напоминавшего громадный гроб.

Немного прихрамывая, хотя стараясь и не показать этого, президент прошел во главу стола. Опустившись в высокое кресло, он слегка поморщился от боли, что не осталось незамеченным для его брата Роберта – генерального прокурора США, сидевшего за столом по левую руку от вице-президента Линдона Джонсона. Подняв глаза, Джон поймал сочувствующий и в то же время слегка укоризненный взгляд брата и улыбнулся ему в ответ.

Затем повернулся к директору Центрального разведывательного управления Аллену Даллесу, стоящему возле большой карты Европы, висевшей на стене:

– Ну, на чем мы остановились?

– Господин президент… – пыхнув трубкой, начал было директор ЦРУ.

Но в этот момент Джонсон, бросив злобный взгляд на Даллеса, закашлялся, слишком рьяно – напоказ, и замахал рукой, разгоняя дым, которого было и не так уж много, затем демонстративно вытащил из кармана маленький ингалятор и, поморщившись, засунул его себе в нос.

– Господин президент, – проигнорировав демарш Джонсона, продолжил Даллес, еще яростнее попыхивая трубкой, – общая численность Вооруженных сил СССР превышает три миллиона человек, количество танков – больше, чем во всех остальных армиях мира вместе взятых. Я считаю, что ввязываться сейчас в войну с Советами…

– У нас, кажется, есть «Единый интегрированный операционный план»[4] или как он там называется! – перебил его Джонсон и резко повернулся к министру обороны Роберту Макнамаре: – И как докладывал в свое время господин министр обороны – у нас куча атомных бомб и боеголовок, мы легко можем стереть Москву с лица земли, не так ли?

– Так, – кивнул Макнамара и, поправив очки на переносице, с достоинством студента-отличника, спорящего с впадающим в маразм престарелым профессором, заметил: – У нас действительно более шести тысяч боеголовок с общей мощностью в миллион с лишним раз превышающей бомбу, уничтожившую Хиросиму. Но смею напомнить, что наша концепция «гарантированного уничтожения» предполагает исключительно ответные меры, а отнюдь не нанесение ядерного удара первыми.

– Какие же вы все трусы! – чуть ли не взвизгнул Джонсон. – Из-за вашей трусости кубинцы надавали вам по шее в заливе Свиней[5], из-за вашей трусости Хрущев вытер об вас ноги на переговорах в Вене[6] – и вот снова вы позволяете разевать пасть русскому медведю! Сегодня красные сожрут Берлин, завтра всю Германию, потом Францию вместе с этим неврастеником де Голлем[7], Англию, всю Европу!

– Это не трусость, а разумная предосторожность, – возразил Даллес. – И если вы думаете, что и на этот раз война не затронет территорию США, то глубоко ошибаетесь. Русские умеют делать межконтинентальные ракеты! Неделю назад они продемонстрировали это в очередной раз – их космонавт Титов более суток кружил над Землей, пролетая в том числе и над нашими головами! А вы уверены, что на борту у него не было хотя бы одной бомбочки, которую он мог аккуратно «положить» прямо на Белый дом? Сегодня у нас нет точных данных ни о количестве ядерных боеприпасов у русских, ни о средствах их доставки. Не зная, чем они могут ответить, мы не можем планировать ядерный конфликт.