– Этим мы спровоцируем Гитлера на активные действия против нас, – Чемберлен не хотел отказываться от мысли, что Гитлер готовит плацдарм для нападения на СССР.

– Господин премьер-министр, мы в состоянии войны с Германией, – усмехнулся заместитель начальника Генерального штаба генерал Дилл. Он вздохнул: – Нам следует озаботиться занятием выгодных позиций, а не тем, нервируем мы противника или нет.

После совещания секретарь премьер-министра генерал Исмей доложил Чемберлену:

– Сэр, я позволил себе смелость пригласить профессора Тизерда. Он ждёт в приёмной.

С начала Второй мировой войны кабинет министров Великобритании стал именоваться: «Военный кабинет». Объединённый комитет начальников штабов вошёл в его структуру. Военные приставили к премьер-министру своего секретаря. Им стал генерал Гастингс Исмей. Должность секретаря премьер-министра Исмей получил вместе с генеральским чином. Будучи полковником, Гастингс Исмей служил секретарём в Комитете обороны Империи. Профессор Тизард состоял там научным консультантом. Он ещё в начале 1938 года разглядел перспективу в исследованиях немецкого физика Отто Гана, и смог растолковать её Гастингсу Исмею. Тот встретился с руководителем МИ-6 адмиралом Синклером, и попросил изыскать возможность внедрить агента в окружение Отто Гана. Разработку немецкого физика адмирал Синклер поручил Уильяму Стивенсону. Спустя два года Генри Тизард обратился к Исмею уже по поводу «Меморандума Фриша – Пайерса».

Генри Тизард был не только хорошим учёным, но и остроумным собеседником. Он популярно объяснил Чемберлену все перспективы ядерного оружия.

– Кого вы предлагаете поставить руководителем ядерного проекта? – Чемберлен посмотрел на часы.

– Физика Джорджа Томпсона, – Тизард не ожидал, что так легко удастся уговорить премьер-министра на дорогостоящий проект.

– Ну что ж, готовьте бумаги, я подпишу их, – кивнул Чемберлен.

10 апреля 1940 года Артур Невил Чемберлен подписал распоряжение по атомному проекту Великобритании. В этот же день Генри Тизард с сотрудником МИ-541 Робертом Остином поехал в Бирмингем. Рудольф Плейерс лежал дома с простудой, а в лаборатории работал Отто Фриш.

– Поддерживаете отношения с коллегами из Германии? – Остин кивнул на стол учёного, там лежало письмо. Контрразведчик улыбнулся: – Написано по-немецки.

– Это письмо от моей тёти, она живёт в Швеции. В нём нет ничего крамольного, можете сами убедиться, – Фриш протянул письмо Роберту Остину.

– Читать чужие письма аморально, – покачал головой контрразведчик. Он развёл руками: – К тому же я не владею немецким языком.

Роберт Остин лукавил, он отлично знал немецкий язык. Придя в свой       кабинет, Остин ещё раз перечитал фотокопию письма Лизы Мейтнер:

«Отто Ган перестал посвящать меня в свою работу, – писала она, – это говорит о том, что нацисты приступили к созданию атомной бомбы. Нужно бить во все колокола: мир в опасности! Я напишу Энрико Ферми. Он должен довести до властей Соединённых Штатов, какая опасность угрожает миру».

В 1938 году итальянскому учёному Энрико Ферми была присуждена Нобелевская премия за открытие ядерной реакций под воздействием нейтронов. В январе 1939 года Ферми выехал в Стокгольм на получение Нобелевской премии. С собой он прихватил свою семью, и обратно в Италию не вернулся. Жена учёного – Лаура Ферми, была еврейкой, следовательно, их дети тоже евреи. В 1938 году Муссолини по примеру Гитлера, ввёл в Италии закон «О чистоте крови». Лаура с детьми имела все шансы оказаться в концентрационном лагере, потому Энрико Ферми решил эмигрировать. Из Стокгольма он перебрался в Нью-Йорк, где ему предложили должность профессора физики в Колумбийском университете.