Для музыки вступления к опере «Парсифаль» идеально подошли бы, в качестве иллюстраций, картины разрушенной Второй мировой войной Германии – это были бы, как бы, развалины символического замка Монсальват, где когда-то хранились эти святыни христианской религии. Был «замок Монсальват» – гитлеровская Германия – да весь вышел. Руины. И вся история Германии, чьим символом для Вагнера является этот замок Монсальват – тоже прах. В этом есть и пророчество Вагнера. Вагнер умер в 1883 году, а Германия дважды в 20 веке потерпела полный погром – в 1919 году, и в 1945. И не помогло вдохновляющее немецкий народ творчество Вагнера. Еще раз переспрошу – а было ли творчество Вагнера вдохновляющим для Германии? Ответ однозначен. Безусловно было. Но это вдохновение не принесло побед. А почему? А потому, что были другие закулисные руководители процесса, которые «светиться» не любят, но за то могут в нужный момент достать из рукава такого канцлера Германии, как Макс Баденский, который виртуозно сдал победно воюющую Германию «со всеми потрохами» в Версале, в ноябре 1918 года, и этот погром был закреплен Версальским мирным договором 1919 года.

Россия, как и Германия, тоже была развалена в 1917 году – позор династии Романовых. А вот Советская Россия, совсем скоро, почему-то вышла победительницей в страшнейшей Второй мировой и Великой отечественной войнах. И кто же это обеспечил провал в 1917, и кто же это обеспечил Победу в 1945?

И так, на музыке вступления к «Парсифалю» вполне можно, еще раз подчеркну, показать развалины Германии в 1945 году, и это будет абсолютно органично. Может Вагнер уже тогда, в конце 19 века, видел эти развалины, развалины Германии 20 века, этого символического Монсальвата. Мог ли Вагнер прозревать? Безусловно мог.

Музыка вступления к «Парсифалю» какая-то совершенно безжизненная. Попытки оживить ее какими-то громовыми возгласами «меди», ни к чему не приводят.

И вот люди пришли на оперу «Парсифаль» в Мариинский театр – на оперу, ну, типа, «Борис Годунов», «Травиата», «Сказки Гофмана», а попали на какую-то литургию-мистерию. Как на службе на Пасху в Храме Христа спасителя. Вместо оперы литургия, что-то вроде пасхальной службы. И так до самого конца оперы люди и не поняли куда они попали. Возникает конфликт ожидаемого, и реально увиденного, и услышанного. Естественно эта непонятность и заставила многих в какой-то момент принять решение досрочно покинуть это представление.

Но постановка спектакля режиссером, англичанином, Тони Палмером, все-таки, отличная, я бы даже сказал «выше всяких похвал», как и работа художников Евгения Лысыка, Андрея Войтенко и Надежды Павловой (костюмы). Ну про исполнителей и говорить нечего. Просто полный блеск во всех компонентах спектакля, включая и выдающееся руководство спектаклем дирижера Гергиева.

С самого начала на сцене мы видим какие-то декорации завораживающего вида – призрачный лес-не лес, строения-не строения. Удачное решение, слов нет. Мироздание, смесь природы, какое-то переплетение с архитектурными деталями, так сказать продуктов архитектурной творческой человеческой деятельности. Этакое единение творений природы и человека, где приходят мысли о Боге, который в этом случае, скорее, вся окружающая действительность, как в симфониях такого немецкого композитора, как Антон Брукнер.

Еще и еще раз подчеркну в защиту этого несколько занудного спектакля – с самого начала оперы «Парсифаль» оркестр Мариинского театра под управлением Гергиева звучит просто великлепно, сплошь и рядом обращает на себя внимание тончайшая мастерская нюансировка. Исполнение музыкальной части оперы выше всяких похвал, а это свидетельство высочайшего уровня возможностей оркестра Мариинского театра играющего эту сложнейшую партитуру под управлением Гергиева. Ну и прибавим блестящих Евгения Никитина в роли Амфортаса, Глеба Перязева в роли Титуреля, Юрия Воробьева в роли Гурнеманца, Михаила Векуа в роли Парсифаля, Михаила Петренко в роли Клингзора, Юлию Маточкину в роли Кундри, и других вокалистов.