– Может, наш новый дружочек так свистит? – предположил он.

Не вставая в полный рост, он продолжал оценивать обстановку. Непонятный свист насторожил Корыто.

– Я вижу каких-то непонятных людей, похоже, они идут в нашу сторону. Сидим и не шевелимся. Возможно, они нас не заметили…

Но звуки приближающихся шагов говорили об обратном – они становились всё ближе и ближе. В какой-то момент над нашими головами нависли два цыгана. Один из них приставил двустволку к голове Корыто.

– Пристрелить вас прямо здесь? – поинтересовался он. – Вставайте и пошли. Сейчас придумаем, что с вами делать.

Мы отправились в направлении нашей палатки, где уже полным ходом рылись ещё два взрослых цыгана. У каждого без исключения был ствол.

– Где остальные? – спросил, по всей видимости, самый главный.

– Откуда я знаю? – ответил Корыто и тут же получил сильный удар в живот.

– Как вы меня достали, конченные наркоманы! – злостно прошипел цыган и продолжил бить Корыто.

Как всегда в критических ситуациях, моя психика сдалась, и я начал горько рыдать. Это значительно помогло Корыто – снизить интенсивность избиений.

– Дяденька, не бейте! – начал я причитать. – Мы больше не будем, отпустите нас домой!

– Домой? – переспросил самый мерзкий из цыган и рассмеялся. – Домой вы теперь не скоро попадёте. Придётся отработать весь украденный вами мак. И за ваших дружочков тоже. Грузите их в машину.

После этих слов внутри всё оборвалось. Куда грузите? Зачем грузите? Я думал, нас отпустят, как мелких воришек, залезших в чужой сад украсть немного черешни…

Подъехал УАЗик, и нас загрузили внутрь, замотав наши головы какой-то тканью с целью, чтобы мы не могли запомнить дорогу. Мы отправились в неизвестном направлении.

Всё это время меня убивала изнутри предательская обида на остальных опекунов. Каждую секунду я верил и ждал, что они выпрыгнут из кустов и отомстят противным цыганам за Корыто, а я буду с разгона наносить им в лица сокрушительные удары, в то время как остальные будут их держать. Но этого не произошло.

Ехали мы достаточно долго, в какой-то момент автомобиль остановился, и послышался грохот открывающихся железных ворот. Мы въехали во двор, и нам сняли повязки. – Выходите, – скомандовал самый старший цыган. Какое-то время мы стояли в ожидании непонятно чего. Картина, которая открылась моему взору, была, мягко сказать, неприятной. Это был большой дом, облицовки на нём никакой не было, свежий красный кирпич говорил о том, что его недавно построили. Два дружочка, подобных тем, кого я видел на Палермо и других точках сбыта опия, заливали двор цементом. Судя по их состоянию, им было очень хорошо. Периодически засыпая на месте, они делали свою работу крайне медленно. По двору бегала стая маленьких, замурзанных и грязных цыганчат. Цыганки в своих национальных нарядах занимались работой по дому: кто-то развешивал стирку, кто-то чистил картошку к предстоящему ужину. Всё это было окружено высоким забором, а в качестве дополнительной защиты сверху торчали разбитые стёкла. В больших вольерах бегали огромные доберманы. Из-за угла появился ещё один, очень печального вида наркоман, с полузакрытыми глазами и миской еды для собак. Назвав каждую по кличке, он принялся их кормить. Спустя минут сорок из дверей, ведущих в дом, вышел взрослый, весь седой цыган в сопровождении зверя, который жестоко избил Корыто. Подойдя к нам, он начал интересоваться, кто надоумил нас воровать его мак. В отличие от молодых, дерзких и жестоких цыган, он был спокоен и рассудителен. Длинная и седая борода делала его похожим на мудреца. Корыто, почти не искажая правды, всё ему рассказал. – Это мой мак, его нельзя воровать. Если я каждому, кто покушается на него, буду прощать, то от моего бизнеса ничего не останется. Согласен со мной? – спросил он. Корыто, еле стоявший от недавних избиений, не стал перечить и со всем согласился. – Я полностью поддерживаю вашу точку зрения и всё готов отработать. Одно единственное, что прошу, – отпустите малого. Он чисто случайно сюда попал, его мама уезжает и оставляет моей бабушке на время поездки. У него сейчас каникулы, и я его взял с собой. Он вообще не при делах. На днях приедет его мама и начнёт его искать. – Хорошо, его мы отпустим. Мои дети освободятся и отвезут его на трассу. После этого диалога он поинтересовался самочувствием Корыто, которое к этому времени уже было не очень – начали проявляться первые признаки ломки. Велел принести ему уколоться и обработать раны, оставленные, как позже выяснилось, его сыном. Корыто истекал кровью: бровь была рассечена, а всё лицо было в гулях. Я удивился такому обращению со стороны, как я всегда считал, дикарей, и моя психика немного пришла в норму. Энергетика старого цыгана меня успокоила, тем более он сказал, что меня отпустят, и это не могло не радовать. – Если вздумаешь убежать, то предупреждаю тебя сразу: ночью я выпускаю собак. Как только ты переступишь порог дома, они тебя в тот же миг разорвут, а потом тебе повторно объяснят мои дети, как плохо воровать чужой мак и что за всё нужно платить. Денег, как я понимаю, у тебя нет, поэтому отработаешь всё, что украл, и уйдёшь с миром. Понял? – объяснил спокойным голосом глава семейства. Корыто и в этот раз не стал возражать. В своё оправдание он не смог найти слов. В тот же момент цыган позвал полумёртвого местного раба и попросил показать ему, что нужно делать. Корыто поправил своё здоровье превосходного качества раствором. Ему стало гораздо легче, и моральный дух заметно поднялся. – Привет, пацаны, – начал диалог наш новый дружочек. – Хозяин на самом деле добрый. Вечером вас накормят, в доме ещё много свободных мест. Работа не тяжёлая. В прошлом году меня так же поймали на поле, но сейчас я не хочу отсюда уходить. Раньше я постоянно думал, где раздобыть деньги, что украсть, чтобы купить зелье и вылечить тело. Эти постоянные поиски изрядно изматывали меня и превращали мою жизнь в ад. А сейчас этой проблемы нет, за меня думает хозяин. От меня только требуется выполнять его поручения. Мне сразу врезалось в ухо, как он его называет – хозяин. На самом деле цель у цыган была совершенно другая, под отработкой долга они скрывали совершенно другие смыслы. Накинув на шеи несчастных опиумную петлю, им нужно было время, чтобы её как следует затянуть, давая им жизненно необходимый опий, тем самым порабощая их разумы и сковывая их волю. Они превращали несчастных в самых настоящих рабов. Опий был у них в таких количествах, что можно было иметь в своём подчинении сотни рабов, себестоимость для них была копеечная. Таким образом, практически за бесценок, они скупали дешёвую рабочую силу. Словно на невидимой цепи несчастные наркоманы сидели у них в подчинении, выполняя всевозможную работу, получая за неё лишь несколько кубов коричневой жидкости и скромную пайку. В девяностые цыгане от оборотов наркотиков получали безумные деньги, скупив за них всю власть вокруг, они творили что хотели. Именно в таком добровольном рабстве в середине восьмидесятых была Мама Костыля, когда он был ещё маленький, и про которое он так не любил рассказывать.