Я туда не хожу. Что мне делать мне в спальном корпусе ночью? Но сегодня исключительный случай. Я как раз стою у окна, о чем-то думаю, решаю какие ещё есть прорехи в моих действиях, хочется схватиться за все и сразу. Чтобы одним сильным ударом громыхнуть и рассыпать это замшелое царство.

Вдруг дверь корпуса открылась, выбежала женщина. Я их ещё не знаю всех по именам. Так понял, это дежурная. Кажется, она очень взволнованна. Даже испугана.

Бежит сюда, в здание школы. Зачем? Смотрит на мои окна, рукой машет.

Тревожное предчувствие пронеслось в голове.

Что-то случилось.

Я пошел из кабинета, по коридору. Вышел с черного входа и сразу женщина набросилась на меня, схватилась за рубашку и я даже в темноте увидел, как на моей груди остались на белой ткани капли крови.

– Я не виновата, не виновата! – она словно не в себе.

– В чем дело? – я схватил ее за руки, посмотрел, на ладонях кровь.

В мозг ударило ощущением страха, не хватало только начать работу и сразу сесть за халатность или что там ещё.

К горлу подкатила давно спавшая ярость, глаза постепенно застилает пелена. Усилием воли сдержался, оттолкнул воспитателя и кинулся в корпус.

В коридоре на полу лежит мальчик. В майке и трусах. Ребёнок без сознания, из носа – кровь.

– В чем дело? Что с ним? – спросил я у испуганной вахтерши.

Она с расширенными от ужаса глазами молча смотрит на конвульсию, в которой бьётся ребенок.

– Я не причем, это она, – проговорила испуганно и глянула на меня стеклянным взглядом.

– Быстро, скорую вызывайте! – выкрикнул я и кинулся к ребенку.

Женщина побежала в подсобку.

– Алло, скорая быстрее! Приют, улица Малая, четыре. О, боже! Быстрее!

Тщедушное тело ребенка на плиточным полу выглядит устрашающе.

Мальчик перестал трястись и опал. Теперь он выглядит пугающе спокойным.

– Едет, – вышла из подсобки вахтерша.

Я поднял мальчишку и понес на выход. Пока дошел, скорая уже стояла у главного входа. Хорошо, станция находится почти на соседней улице.

Ребенка увезли. Через час в заведение приехала полиция.

Две женщины, которые находились в этот момент в корпусе – воспитатель и вахтер, не могли внятно ответить что произошло. Детей нельзя поднимать и расспрашивать ночью, поэтому то, что случилось, со слов детей выяснили только через несколько дней.

По крупице, по ниточке. Запуганные и молчаливые второклассники рассказали историю, от которой у меня волосы на голове зашевелились.

Оказывается, именно эту ночную воспитательницу все боялись, как огня. Потому что она вечерами, а то и ночами, подкрадывается к спальне и, если слышит разговор, то врывается, требует показать на того, кто разговаривал и потом наказывает виновного палкой.

В этот раз было так же. Но в этот раз и ребенок попался особенный. Заболевание, которое обнаружилось, не дало ему шансов. Мальчик умер в больнице. От не сворачивания крови в его теле или от малокровия – сейчас уже точно не скажу.

Провокацией послужил всего один удар.

Опоздал.

Всего на несколько дней. Но по правде на несколько десятков лет.

Пусть это будет одна жертва в начале моего нелёгкого пути.

Единственная. Случайная.

Пусть этот ребёнок останется в моей памяти на всю мою оставшуюся жизнь напоминанием о том, как сильно я опоздал и как нужно торопиться.

Чтобы больше никогда не было вот такой фатальной случайности.

Совесть режет острым, с зазубринами, ножом.

Теперь, где бы я не был, чтобы не делал, всякий раз память возвращает к этому случаю. И пусть всё объяснили врачи и пусть было сказано, что ребёнок болен и любой удар, даже случайное падение могло привести к неутешительному финалу, я всё равно отношу эту смерть к себе. Бесконечно сопоставляю факты, высчитываю дни и думаю, что я мог сделать, чтобы этого не произошло. Я мог, но не сделал. И теперь эта жертва на моей совести.