– А что, там еще и варианты? – ворчливо спросил Ларсон. – Я думал сценарий один – случись что – и они подыхают в шахте, а “Метлис” шлет туда новых.

Я закусила край нижней губы, потому что тоже такие выводы сделала после изучения обучающих материалов, но продолжила.

– Для техников – по четыре часа и больше, если понадобится, ведь кроме самих машин добычи им предстоит на объекте полностью обслуживать систему жизнеобеспечения, реактор и хаб приема-отгрузки.

– Ясно, – кивнул Ларсон. – Тогда сегодня мы начнем уже отбор, чтобы вы могли вскоре приступить. Идемте на склад, посмотрим на эти ваши машины, и я решу кого вам отправить в помощь для расконсервации.

Мы молча шли по длинному очередному коридору все в том же темпе – Ларсон широко шагал впереди, я почти бежала следом.

– Алекс, то, что вы озвучили о ваших предпочтениях в досуге, правда? – неожиданно спросил начальник, продолжая идти вперед.

– Что, простите? – от удивления я остановилась и пришлось его догонять. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что, если вы действительно любите уединение и спокойно переносите его, то лучше пусть так и остается в ближайшие шесть месяцев, – все так же, не оборачиваясь, практически пробормотал себе под нос Ларсон. – И не нужно меня ни о чем переспрашивать.

Я и не стала, хотя в голове тут же родилась целая буря мыслей о чем же таком дерьмовом он пытался меня предупредить подобным образом.

– А платить нам будут? – вякнул кто-то из толпы.

Заметить кто, я не успел, да и похрен. Я сходу принялся за максимально незаметное изучение креплений оков, которыми нас, как бешеных собак, приковали к столам и стульям.

– Ага и по выходным летать разрешат на ближайшую станцию поразвлечься, – презрительно процедил Малкольм – один из пяти охранников, что как раз рассаживали нас по местам, не стесняясь пускать в ход нейро-хлыстики и даже дубинки, чтобы процесс протекал шустрее и веселее. – Размечтался! Скажи спасибо, что у тебя, тварь, шанс появился мудя и жопу свою прикрыть тряпкой и из ваших аквариумов выбраться.

На самом деле, опять ощутить себя одетым стало реальным кайфом. Кто бы мне сказал в моей прежней жизни, что я чуть не кончу от удовольствия всего лишь получив возможность натянуть на себя трусы и грубую оранжевую робу. Не испытав всех этих сотен дней, когда у тебя нет ничего, ни клочка, чтобы прикрыться, не поймешь, каким это может почудиться счастьем. И дело ни хрена не в стыдливости, а в том, что к тебе возвращается хоть мизерное право на некие личные границы. А еще надежда, что это первое изменение за годы в заключении окажется шансом на свободу, если проявить терпение и упорство. Главное теперь – быть настороже, чтобы не упустить хоть малейшую возможность, появись она.

– За выполнение полной нормы вам будут начисляться баллы, – прогремел голос Ларсона. Он стоял широко расставив ноги на невысоком подиуме с оборудованным, явно для нашей будущей преподавательцы, рабочим местом, демонстративно держа одну руку на расстегнутой кобуре излучателя и поливая нас своим извечным презрительным взглядом. – Потратить вы их сможете на ежедневные доп-пайки. Или же копить и раз в месяц оплачивать посещение давалки-синтетика, на которую для вас, уродов моральных, расщедрились корпораты.

– Одну на всех? – снова заканючил, перекрывая общий одобрительный гвалт, тот же самый недовольный дебил, которого я теперь рассмотрел – темноволосый крепыш, его камера была во втором ярусе напротив. Что за тупой чмошник, нахрена драконить охрану сходу? Хотя… пусть себе оттягивает внимание на себя и напрашивается на вылет, давая мне возможность лучше изучать все вокруг, выискивая слабину в системе. – И всего раз в месяц?