Фрейд очень скоро откажется – и правда, требовалось предположить неправдоподобно много случаев детского сексуального насилия при немалом количестве истеричек. Отказавшись от теории соблазнения, Фрейд придет к выводу, что фактического соблазнения могло и не быть, и все равно травмы имеют вполне очевидный сексуальный исток. Однако к тому моменту, как первичная теория стала меняться и обрастать новыми интерпретациями, Брейера рядом с Фрейдом уже не было: представления этих старых друзей о профессии разошлись слишком далеко, чтобы их можно было по-прежнему согласовывать. Дальнейшая разработка психоанализа, открытого в «Исследованиях истерии», принадлежит одному только Фрейду.

Вместо Брейера ближайшим единомышленником Фрейда становится еще один его друг, берлинский врач Вильгельм Флисс, – их переписка является столь же важным психоаналитическим документом, как и фрейдовские теоретические работы: здесь, в переписке, задокументирован процесс зарождения новых идей, ход их развития, их отбраковки и выделки. Как пишет Элизабет Рудинеско, «Фрейд и Флисс живут, как братья-близнецы, фотографируются, отпустив одинаковые бороды, одинаково одетые, с одинаковым взглядом. Портреты они дарят друзьям»[16]. Жак Лакан укажет на эпистолярный диалог Фрейда с Флиссом как на один из важнейших пунктов психоаналитической теории: «Для Фрейда вещью, организующей, поляризующей все его существование, был разговор с Флиссом. Разговор этот тянется филигранной нитью через всю его жизнь и является для нее основополагающим. В конечном счете именно в этом диалоге самоанализ Фрейда и осуществляется. Вот почему Фрейд стал Фрейдом и нам приходится сегодня к этому диалогу возвращаться»[17]. Отмечу лишь, что разговор с Флиссом длиною в жизнь – это метафора Лакана. На деле Фрейд порывает с другом уже в начале нового тысячелетия – это, наряду с ситуацией с Брейером, был один из первых громких разрывов с единомышленниками, которых в биографии Фрейда будет с тех пор еще немало. Так – драматически – двигалась его мысль: через сближение и необратимый разрыв.

В 1896 году Фрейд решается на новую попытку удивить венских докторов – на этот раз уже не чужими, но своими собственными открытиями. Впрочем, результат был тот же: холодное неприятие. Однако реакция коллег не сбивает Фрейда с пути, он загорелся новой теорией и ее перспективами так, что уже было не потушить. В последние годы славного XIX века он проводит тщательный самоанализ, попутно убеждаясь в том, что важнее всего концентрироваться на анализе снов, и в 1900 году публикует (на самом деле книга вышла еще в 1899 году, но на титуле стоял следующий, знаменательный год) главный свой труд – «Толкование сновидений». В этой работе, дополнявшейся и улучшавшейся Фрейдом в последующих изданиях, которых было немало, на множестве примеров из собственной практики формулировались основы психоаналитического метода – метода свободных ассоциаций и толкования снов, которые вкупе способны добраться до вытесненного эротического содержания человеческих фантазий. Влияние книги только росло – чего стоил один только сюрреализм, выросший из «Толкования сновидений» почти через 20 лет после первой публикации этой «библии психоанализа».

Теперь, как пишет Элизабет Рудинеско, «начинается период до Фрейда и после Фрейда»[18]. Вскоре после публикации «Толкования сновидений» собирается первое Психологическое общество по средам, участниками которого – и, таким образом, первыми психоаналитиками – были Рудольф Рейтлер, Макс Кахане, Альфред Адлер, позже Пауль Федерн, Гуго Геллер, Макс Граф, Эдуард Хиршманн, Исидор Задгер, Фриц Виттельс, – как видно, имена (за исключением Адлера) не самые известные, кроме того, большинство из них держалось в стороне от профессиональной медицины и психологии. Собирались первые аналитики непосредственно в доме Фрейда на Берггассе, 19, с докладами выступали по жребию, выслушивали друг друга молча; кстати, в обществе запрещалось зачитывать доклад по бумажке (почти что забытое ныне искусство!), а женщины, разумеется, на заседания не допускались