– Подожди, подожди, о чем это ты? Да остановись наконец!
– Как ты не понимаешь?! Убийца мог воспользоваться нашей дурацкой шуткой!
– Ну что ты напридумывал? – она подошла к нему, обняла, начала гладить по спине, по голове. Спокойный ласковый голос: – Родной мой, хороший мой, ну что ты?! Конечно, все это ужасно, такая трагедия, мне тоже очень жалко Влада. Но ты здесь совершенно ни при чем. Не надо себя винить. Мы все его очень любили, никто не желал ему зла. А то, что хотели пошутить, так ведь первое апреля. И никакой преступник не мог этим воспользоваться, потому что никто кроме нас об этом не знал. Ты никому не говорил?
– Нет.
– Вот и хорошо. И я никому не говорила. Так что даже не думай об этом.
– Меня следователь допрашивал.
– Именно тебя?
– Нет, всю группу, обе группы.
– Ты ему ничего не сказал?
– Нет.
– Вот и правильно. И не говори ничего. А то привяжутся, затаскают по допросам, арестуют еще, чего доброго. Зачем тебе все это? Полиция обязательно найдет преступника, и ты увидишь, что все, что произошло, никак с нами не связано. Пойдем, налью тебе чаю горячего и еще чего-нибудь.
Звук ее голоса обволакивал, успокаивал. И говорила она именно то, что он больше всего хотел сейчас услышать. Пусть повторит еще и еще раз. Он не виноват, он все это придумал, просто от шока все перепуталось в голове. Они все любили Влада и не хотели ничего плохого… И эти события никак не могли быть связаны. Просто не могли быть и все.
Правильно, что он сюда приехал, с ней всегда так хорошо. Какое счастье, что она у него есть. А Влад говорил: «У нее нет сердца».
Он сидел за столом и поглощал пиццу, закусывая изрядную порцию спиртного. Даже не посмотрел, какого именно. Какая разница? На душе стало заметно легче, сжимавшая сердце боль отпустила. Пицца была покупная («продукты глубокой заморозки: быстро и вкусно»), но ему не привыкать. У них и дома кулинарные изыски были редкостью. Мать все время была занята подготовкой отчетности – на супы, борщи, котлеты, а тем более пироги, времени никогда не хватало.
Выбирая, куда поступать после школы, одно он знал точно – бухгалтером не будет. По образованию мать была инженером-конструктором. Но времена изменились, и конструировать летательные аппараты больше не требовалось. Почти все её сокурсники работали не по специальности: кто – в продажах, кто – в снабжении, другие, как и она, бухгалтерили.
– Тебе отдохнуть бы надо, отвлечься. У тебя мама к тетке надолго уехала? Может, съездишь навестишь её? Развеешься заодно.
– Нет, не хочу.
Глава 8
1 апреля
Лиза
Услышав наконец звонок, Лиза открыла дверь.
Всю дорогу Катя репетировала, что скажет, но теперь стояла и не могла выдавить из себя ни слова.
– Катя, что? Говори уже! С Владом что-то?
– Лизок, не знаю, прямо, как сказать… – по виду подруги она видела, что тянуть дальше невозможно. – Его убили.
– Что значит, убили? – Лиза недоуменно смотрела на Назарову.
Катя начала сбивчиво рассказывать… Лиза пошла было в комнату, потом резко обернулась: – Не верю! Ты его видела?
– Нет, не видела.
– Можешь со мной в морг съездить?
– Конечно, куда угодно. Только я не знаю, куда ехать-то.
– Куда ехать, куда ехать… – Лиза звонила матери. – Сейчас попрошу маму узнать, где это может быть: – Мама… – больше ничего сказать не смогла. Выронила трубку и закрыла лицо руками.
Катя подняла телефон и поговорила с Анной Сергеевной.
– Сейчас она приедет.
Глава 9
1 апреля
Лера
Наконец-то это невеселое тяжелое первое апреля подходит к концу. И лекции, и практики, и консультации закончены, сейчас зайдет на кафедру за вещами и – домой.
Что-то припозднилась с консультацией по курсовому, десятый час уже. Тянут до последнего, а за неделю до срока сдачи идут целой толпой. Господи, еще у кафедры кто-то стоит, поджидает. От стены отделилась фигура – Лукрецкий. Вид ужасный, как будто неделю не ел и не спал.