– Убили ведь не только Семёнову, вполне возможно, что нацелены были на кого-то из старушек, а остальные под руку подвернулись, – высказал предположение Василий Иванович.

– Я уже думал об этом. Стас работает.

– Почему ты решил, что Семёновой кто-то платил? – поинтересовался Иволгин.

– Соседи говорят, она хвасталась, что каждый месяц по сто рублей получает за детей, но за каких детей, не говорила и от кого, тоже не говорила. И ещё, соседка слышала, как Екатерина шантажировала старушек, требовала от них бутылку, иначе грозилась рассказать, откуда появилась Наташа и кто её отец. Понимаешь, она знала о существовании Хозяина, – Гришаков волновался и немного повысил голос.

– Ничего удивительного, ведь записали же на её имя и Михаила, и Наташу. Я интересовался Катериной, ничего особенного, обыкновенная алкоголичка. Ты на меня не покрикивай! Может, бабу просто выбрали из-за фамилии? Он же у нас Семёновым зовётся. Хотя, у него в запасе ещё несколько фамилий имеется.

– И всё же, мне кажется, это убийство связано с Наташей, – вздохнул Владимир Юрьевич.

– Нет, это не факт, сам подумай, причем здесь девочка? Она никому не мешала, о существовании Хозяина не знает до сих пор. Если Алексей что-то узнает про убийство – скажет, но парень говорит, что в их стане убийство шороху не наделало. А вот сам Хозяин расстроился, закрылся у себя в кабинете и напился. Ещё до убийства старух Лёшка слышал, что Хозяин кому-то обещал побеспокоиться о дочери. Вот что, майор, если твои пути пересекутся с Хозяином и его детьми, сообщи мне. У нас интерес там государственной важности.

– Понимаю, у вас везде государственные интересы. Это у нас интересы только отдельных граждан. Но не забывай, что государство и состоит из этих отдельных граждан, и интересы у нас должны совпадать. А Наташа ещё совсем ребёнок, трогательный и наивный. И если с ней случится что-нибудь нехорошее, я себе не прощу.

– Разумеется, майор, – усмехнулся Иволгин, – не лезь в бутылку. Я не собираюсь ставить вам палки в колёса. Но будет лучше, если свои действия мы будем координировать. С Тихоновым я переговорю.

В кабинете у генерала Гришаков пробыл до обеда. Только в три часа он попал к себе в кабинет, сел за стол и задумался. То, что он узнал от Иволгина, было удивительно, но совсем не проливало свет на убийство старушек и Катерины. Так ничего не придумав, отправился домой. Лариса сидела в кресле, закутавшись в плед, и смотрела по телевизору бокс.

– Ларис, ты меня накормишь? – спросил Владимир Юрьевич.

– Накормлю, только потерпи немного, сейчас досмотрю, и разогрею ужин.

– Не думал, что ты боксом интересуешься, – усмехнулся Гришаков, присаживаясь рядом.

– Я раньше тоже не думала, – рассмеялась Лариса, – но включила телевизор и увлеклась.

– И кто с кем дерётся?

– Чёрный – кубинец, а белый – немец. Я болею за белого, но чёрный его побеждает, мне интересно, кубинец убьёт немца, или тот все же выстоит?

– Понятно, сам бокс тебя не интересует, тебе только интересно, убьют они друг друга или нет. Не знаю, разочарую тебя или нет, но в любительском боксе не убивают.

Однако на экране телевизора произошло невозможное: едва стоящий на ногах белокожий спортсмен, по мнению Ларисы уже не видевший куда бьёт, вдруг попал чернокожему боксеру в голову, и тот кулем свалился к ногам рефери.

– Володька, смотри, он его завалил! – ликовала Лариса. – Вот так, знай наших!

– Лара, он не наш, – засмеялся Володя.

– Наш, то есть, европеец. Ты не представляешь себе, это уже пятый бой, в четырёх выиграли негры. Где справедливость? Нет, Володька, в спорте справедливости нет! – сделала вывод Лариса и пошла на кухню разогревать ужин.