Все это волновало, будоражило, возбуждало.

Чувства обострялись с каждой ложкой, поднесённой к моему рту. Сергей не улыбался, а откровенно рассматривал, как ложка погружается в мой рот, и как после я облизываю крем с ложки и губы. Его глаза блестели, и я могла только догадываться, почему. И хотела спросить его об этом, но не могла. Боялась разрушить волшебство этого действия.

Черт, если это было просто проявление дружеского внимания, то я могла только позавидовать его выдержке и самообладанию. А если это была прелюдия, то самая изысканная, нестандартная. Изощрённая пытка. Самый невероятный и чувственный соблазн.

Хотя, о чём это я. Он понятия даже не имел, что я таю, если мужчина для меня готовит. Что это мой фетиш, моя давняя эротическая фантазия, моя слабость. Что мужчина, готовящий для меня на моей кухне – это дико возбуждающее зрелище, способное разбудить во мне зверя, не наделённого рассудком.

Впрочем, морковный торт родился не на моей кухне, так что есть шанс, что голову я не потеряю. «Но он готовил его для тебя. Специально, чёрт возьми. И проявил все чудеса маскировки, как будто бы готовил просто так, для семьи, и специально принёс небольшой кусочек, который не вызовет подозрений. Цени, Тимофеева. Когда мужчина готовит для женщины, это не просто так».

Дьявол, искушение становилось все сильнее и реальнее. Разума оставалось всё меньше и меньше. Пульс зашкаливал так, что я боялась стукнуть о ложку зубами. Дыхание перехватывало, и я всерьёз начала опасаться, что поперхнусь малейшей крошкой морковного бисквита.

Надо прекратить это, пока не поздно.

– Хватит! – я схватила его руку, поднесённую к моему рту, и горячая волна пробежала по моим венам.

– Ты наелась?

– Я не об этом. Хватит меня кормить с ложечки!

– Почему? – шёпотом спросил он. – Я, может, давно хотел тебя покормить…

О Боже. Если можно соблазнять словами, то именно такими. Сергей сидел спиной к торшеру, и его лицо освещалось плохо, я не видела его глаз и не могла разгадать, что для него всё это значит. Заводит ли это только меня или его тоже? Или мне всё кажется?

– Потому…– я вздохнула и не решилась продолжить фразу.

– Ответ – супер! Почему нельзя кормить тебя с ложечки?

– Потому что это слишком эротично. Пробуждает какие-то неправильные мысли! – выпалила я и рывком поднялась на ноги, отойдя к окну.

Окна были зашторены, но я в одно мгновение отодвинула штору и раскрыла жалюзи. Мне нужна была эта пауза, чтобы собраться с мыслями, переключиться на что-то нейтральное, например, на темнеющие вдали горные хребты. Нужно было это расстояние между нами, чтобы мне не казалось то, чего между нами нет. Слишком близко. Слишком опасно. Слишком чувственно. Просто слишком.

Звякнула ложка о блюдце, а затем блюдце о тумбочку. В отражении окна я видела, как он поставил блюдце с недоеденным куском торта и пошёл ко мне.

Я отвернулась, соображая, что же сказать и как уйти с этой темы. Подумает ещё, что я его специально к себе позвала и соблазняю.

Опомнилась я тогда, когда его руки обвили мою талию, а подбородок упёрся в мое плечо, согревая шею дыханием:

– Было бы неправильно, если бы такие мысли не пробудились в твоей голове, – прошептал мужчина мне в ухо и провёл руками по моему животу.

Совсем чуть-чуть. Не нагло. Не развязно. Будто пробуя. Всего лишь на полсантиметра проникнув под край футболки над джинсами.

Я вздохнула, словно обречённо, словно смирившись с неизбежным, и положила свои руки поверх его, чуть повернув голову в его сторону.

В эту игру могут играть двое. Моя подача.

Сергей поцеловал мою щеку, но не так, как при встрече, быстро и безразлично, а медленно, словно нехотя отрывая губы от моей кожи.