- Шпица? Это как шпиц, что ли? - бледные губы скривились в ухмылке. - Похожа… Милаха такая… Доктор Шпиц.

Иван Андреевич открыл рот, но я махнула рукой. Сил разозлиться на парня или на себя за то, что не сменила фамилию после замужества, обленившись менять документы, не было.

- Как самочувствие?

- Если попросишь этого сурового дядьку уйти, а сама снимешь этот зеленый мешок и ляжешь ко мне, то будет отлично, - почти промурлыкал он и дерзко подмигнул.

- Уже шутите? Значит, все в порядке, - злиться на пошлые намеки сил тоже не было.

- Ты что, серьезно врач? - он нахмурился.

- Абсолютно. А теперь постарайтесь уснуть.

- Если только с тобой.

Фыркнув, я еще раз посмотрела на кардиомонитор и вышла.

- Хамло, - резюмировал Иван Андреевич.

- Да ну его... Я пойду, Иван Андреевич, если что…

- Сообщу сразу же, - махнув седой головой, сказал врач. - Иди, отдыхай.

Иван Андреевич был одним из тех, кто знал меня еще с университета. И относился этот уже пожилой мужчина ко мне как к своей дочери. Лучше, чем мой родной отец.

Вернувшись в ординаторскую, я заполнила бумаги. Потом сходила на сестринский пост уточнить, не нужна ли моя помощь, потом уточнила это же в приемном покое. Не нужна. Решив прилечь на десять минут, достала из шкафа подушку и плед. Положила их на продавленный диван, который, наверное, помнил еще самый первый День независимости. Забралась под плед и закрыла глаза.

А проснулась от запаха кофе. Открыв глаза увидела возле себя картонный стаканчик с крышкой с эмблемой кофейни, находящейся неподалеку от больницы.

- Доброе утро, док, - с улыбкой произнес сидевший на журнальном столике брат Никиты Островского.

Я подскочила. За окном утро, на часах шесть тридцать. Я что всю ночь проспала? Посмотрела на телефон. Там ни одного пропущенного. Выдохнула. Значит никаких происшествий. Если бы они были, то меня разбудили бы.

Выдыхай, Шпица. Тебе посчастливилась спокойная ночь дежурства.

Сев на диванчике, взяла в руки кофе.

- Спасибо.

- Ну, раз денег не взяла, то хотя бы это, - фыркнул мужчина.

солнечный свет, льющийся в окно подчеркивал тени у него вокруг глаз от недосыпа и тонкую сеточку морщинок. Сколько ему? Тридцать пять? Сорок?

- Не стоило.

- Ты моему брату жизнь спасла. Как это не стоило? - щурясь на свету, сказал он.

- Это моя работа, - я глотнула кофе.

- Я думал таких врачей не бывает.

- Тех, которые не берут взятки?

- Нет, - губы мужчины дрогнули в улыбке, - Хороших хирургов с внешностью барби. Но и тех, что взятки не берут, да.

Мелькнула мысль, он же всю ночь тут просидел. Так трогательно и как-то странно для подобного человека, настолько сильно переживать за кого-то, пусть и за родного брата. Или это я предвзято отношусь?

- Идемте, проведу вас к брату. На несколько минут, но…

- Я уже был, - отмахнулся Островский. - Он бодрячком, учитывая ситуацию. Твоими стараниями. Вот… Зашел сказать. Спасибо, что спасла жизнь брату. Я у тебя в долгу.

- Это моя работа, - повторила я.

Встала, убрала подушку и плед в шкаф. Скорее почувствовала, чем увидела, как мужчина усмехнулся.

- Поверь, лучше меня иметь в должниках, чем у меня ходить.

- Не сомневаюсь в этом, - я повернулась к нему. - Если хотите, оставьте контактный номер телефона. Я буду писать вам о состоянии Никиты.

- Вот, странная ты… Денег не хочешь, а стараешься так, будто на взятку напрашиваешься.

- Я для всех так стараюсь, у кого родственники в тяжелом состоянии.

Он наградил меня долгим, нечитабельным взглядом.

- С Ником парни мои будут, так надо в целях безопасности, - сказал он.

Потом все же продиктовал номер, хоть это, получается и не надо. Записав в смартфон, я на секунду замешкалась. Как записать, ведь имени его я не знаю.