– Я тебя заждался, – сказал он невпопад, явно для того, чтобы вообще хоть что-то сказать.

В эту секунду на его плечо легла тяжелая мужская ладонь.

– Свободен, – Богдан говорил предельно спокойно. – Девушка занята.

– Дядь, да ты кто вообще такой? Совсем упился, что ли? – Кирилл хрустнул костяшками пальцев. – Саш, он тебя обижает?

Я помотала головой, только вот моего мнения не особо и спрашивали. Кирилл всё же решил показать, кто здесь альфа-самец, и скинул с себя руку, а затем попытался ударить Мельникова в живот.

Это решение было стратегической ошибкой.

То, с какой легкостью, Богдан впечатал кулак в скулу Кирилла, даже восхищало. Какой-то животной, первобытной яростью.

Никто даже не обратил внимания. В клубах, даже элитных, случаются потасовки. Конечно, если стычка перерастет в настоящую драку, то прибежит охрана – и обе стороны выбросят на улицу. Но пока никто не переходит негласных границ – деритесь в свое удовольствие.

– Ты… ты… – взревел Кирилл.

Он вскочил на ноги и хотел ответно ударить, но Мельников перехватил бросок, заломил руку Кирилла ему же за спину, заставив согнуться в три погибели.

– Я ещё раз повторяю: девушка занята, – сказал очень вежливо и добавил, обращаясь ко мне: – Поехали отсюда?

Я завороженно кивнула.

Рите оставила короткое смс-сообщение, мол, не волнуйся, меня отвезут домой. Кирилл смотрел на меня исподлобья, но не лез и не пытался напомнить, что вообще-то он планировал закончить этот вечер со мной вместе. Я беспрепятственно вышла на свежий воздух.

Иномарка Мельникова, темно-синяя, тонированная, остановилась у входа в клуб.

Я села на переднее сидение, почему-то ощущая себя ужасно порочной. Щеки покрывал румянец, хотя по сути я не делала ничего такого. Уехать с другом отца – что в этом такого?

– Друзья тебя не потеряют? – спросил Богдан, вдавив в пол педаль газа.

– Нет, я их предупредила. А что ты делал в клубе?

– Странный вопрос. Что обычно делают в клубах? – он усмехнулся. – Пожилые люди, типа меня, не могут развлекаться?

Интересно, сколько у нас с ним лет разницы? Десять, двенадцать? Явно не больше пятнадцати, хотя по Мельникову сложно определить реальный возраст. Но вряд ли бы папа близко общался с «молокососом», как он называл молодых выскочек в бизнесе.

– Я имею в виду… не похоже, что ты любитель всего такого.

Он пожал плечами.

– Ты права, мне больше по душе другие виды отдыха.

Какие – он сообщать не собирался, а я не стала уточнять.

Рядом с ним меня охватывало странное чувство. Не знаю, как объяснить его. Одновременно и чудовищная неловкость, словно ты общаешься с каким-то важным человеком, и… раскрепощенность. Меня не тяготило молчание. Я не хотела замкнуться, как делала это обычно при незнакомых людях.

– Куда мы едем?

– А куда ты хочешь? – просто спросил он.

– Может быть, к дамбе?

– Поехали.

…А потом мы стояли на мосту и смотрели, как залив бьется о металлические створки дамбы, как черная вода пытается разрушить построенное человеком строение. Тишина была практически нерушимая – если не считать плеск волн и завывание ветра.

И это было так странно: просто находиться рядом. Не искать темы для разговора, не отбиваться от подкатов (как в случае с Кириллом). Слушать шум воды, думать о своем. И не переживать, что человеку рядом с тобой неуютно.

Потому что интуитивно я догадывалась: Богдана всё устраивает.

Он накинул мне на плечи свою куртку, пропахшую горькой туалетной водой. Куртка казалась огромной, я могла в ней потонуть.

– Спасибо, – укуталась плотнее.

– Я думал о тебе, – внезапно признался Богдан, стоящий позади меня.

Руки его легли на мою талию, обхватили, прижали к себе.