Кладет список мне на стол. Интересный состав. Даже оригинальный.

— Раз это порошок, может быть спросить у леди Рошэ, для чего он используется? Она в этом знаток, — выдавливает из себя капитан, что все это время стоял тише воды и ниже травы в кабинете и лишь иногда поглядывал на меня.

— Нет нужды. Это порошок от пота и мозолей. Узнайте во всех лавках, кто покупал подобный за последний месяц. Штука редкая, должны быть записи. Капитан, в городе есть акробаты или циркачи?

— Местного цирка у нас никогда не было. Разве что приезжие порой останавливаются. Ну, и Дирго.

— Дирго?

— Вы наверняка слышали о нем. Только под другим именем. Талантливый был акробат, весь континент в свое время с труппой Мерцающих объехал. А потом получил травму и вернулся сюда, в егери подался. Жалкая судьба. Таким человеком был. А теперь от славы и имени ничего почти не осталось.

Бывший член труппы Мерцающих? Помню я о них, хоть дело вел другой инквизитор.

Как интересно все складывается.

— Гарз, найди мне его. Немедленно!

— Егеря? — удивляется служивый. А я удивляюсь, чем он все это время слушал.

— Его самого. Возьми людей. В одиночку не ходи. Как схватите, ведите сюда и нарисуйте портрет. Покажите его в лавках, где продали обувь и порошок. Уверен, там его опознают.

— Понял, — кивает Гарз и убегает. Мне тоже некогда рассиживаться. Нужно уточнить у господина Рошэ кое-что.

Уж не для Мерцающего ли он подкупил в ту ночь охрану музея? Он хоть понимает, с кем связался? А может и к остальным его “походам” свою руку приложил?

Ладно. Скоро я это выясню. До этих пор особо нечем было его прижать, кроме подкупа, а сейчас говорить на чистоту будет проще. А там и другие дела по Мерцающим подниму. Вот крышка и захлопнется.

— Господин главный инквизитор, — обращается ко мне капитан, как только я хочу уйти.

— Хотели что-то еще, капитан?

— Я… я по поводу леди Рошэ, — выдает он, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Ну, говорите, — поторапливаю его, ибо у меня не так много времени, чтобы выжидать, когда он разродится.

— Сегодня она допустила ошибку, но не со зла, господин главный инквизитор. Не будьте, пожалуйста, к ней слишком суровы.

Ага. Вот, значит, как. Заступники быстро себя обнаружили.

— Что вас с ней связывает, капитан?

— Что вы имеете в виду? — хмурится он.

— Вы не из тех, кто заступается за посторонних по доброте душевной. Либо вы у нее в долгу, либо у вас другие особые отношения. Так что и двух?

— О боги! Что вы такое говорите? Она излечила мою супругу от мигрени. Она ей как дочь.

— И только?

— Именно. Ваша Светлость, боюсь, у вас о леди неправильное мнение. Сири приличная барышня, что бы кто не говорил. Злых языков полно, но те, кто хорошо знают леди, могут поручиться за нее. Она человек очень умный, отличный стратег, хоть и женщина. Но при этом не имеет дурных намерений. Все, чего она хочет, это обезопасить себя. Безо всякой подлости или желания на ком-то нажиться, господин главный инквизитор.

— Вы же понимаете, что говорите сейчас о женщине, которая вышла замуж за состоятельного престарелого господина вовсе не по доброте душевной?

— Именно по доброте, Ваша Светлость, — выдает он так, что сомневаться в его уверенности сложно.

— Поясните.

— Она была нужна господину. А он так ее защитил от нежеланных женихов, которые проходу ей не давали. С тех пор госпожа стала господину верной опорой и дочерью. Чего же в этом подлого? — спрашивает капитан.

А меня все больше интересует, отчего у юной леди столько заступников. Дело, в самом деле, в ее доброте? Или в хитрости?

Увы, я не привык верить людям. Да и никто бы не верил, повидав столько всего, что видел я.