Когда его сильные руки, до невозможности тревожившие Олимпию, в конце концов оставили её в покое, она мгновенно опустила глаза, пытаясь овладеть собой. Вдруг взгляд девушки случайно упал на цветок, валявшийся на земле. Дикая орхидея, претерпев жуткое насилие, была брошена, как ненужная вещь, бесчувственным отшельником. Олимпию мгновенно охватила жалость. Она быстро нагнулась и подобрала цветок. С нежностью распрямляя увядшие лепестки, она проговорила:

– Какое варварство! Как могли вы бросить орхидею после того, как сорвали её? Ясно, что вы настоящий злодей.

– Интересное умозаключение, – усмехнулся Эдгар. – Разве эта орхидея здесь единственная? Взгляните туда – там сонмище её прекрасных сестер.

Олимпия взглянула на клумбы, где благоухали орхидеи. Казалось, они своими большими глазками царственно взирали сквозь стеклянный шатер на звездное небо и ничего не подозревали о людской подлости, хотя в любую минуту их могли лишить жизни.

– Да, это так. – наконец подтвердила она. – Но вы безвозвратно погубили несколько орхидей, которые могли бы ещё долго украшать собой парк.

– Зато вы замените мне их, – послышалось в ответ.

– Что это значит?

– Я намереваюсь сорвать ещё один цветок, правда, более прелестный и намного восхитительный, чем эта дикая орхидея, – проговорил он, с усмешкой поглядывая на неё.

От этой ироничной улыбки её бросило в жар, и она выпалила:

– Если вы имеете в виду меня, то это вам вряд ли удастся.

– Вы так считаете, прелесть моя? – герцог шагнул к ней.

В мгновение ока Олимпия отшатнулась от него и выронила цветок, который держала в руке. Он громко расхохотался. Когда смех его замер в полутемной оранжерее, Эдгар, указав на орхидею, хриплым голосом выдавил:

– Видите, что случилось с этим цветком. Только вы никогда не увянете в моих руках, обещаю

Она не успела ему ответить, так как его рука дерзко легла на её развитую грудь, пикантно виднеющуюся из низкого декольте. Потрясенная наглостью герцога, Олимпия едва не задохнулась от негодования. В следующее мгновение ночную тишину прорезало эхо звонкой пощечины. Потом она не могла припомнить, как оказалась прижатой мощным телом к колонне, удерживающей свод оранжереи, куда с двух сторон тянулись высокие пахучие кустарники, чьи ветвистые кроны надежны прикрывали их от случайного зрителя.

Упрятанная в зеленую западню, молодая особа с бьющимся сердцем наблюдала за герцогом. Чем бесстрастнее было его лицо, тем страшнее становилось ей. Кругом господствовала пустынная тишина, и только ночной треск кузнечиков доносился откуда-то издалека.

«Боже мой, что от меня хочет дикий отшельник? Неужели он надеется приковать меня своим телом к этой колонне? Быть может, даже избить?» Ясно одно – он собирается свести с ней счёты!

Гигант наклонился к ней, и Олимпия замерла в ожидании удара. Однако он, очевидно, не собирался её наказывать. Чертовски удивительно! Храня молчание, Эдгар уставился на неё. Когда напряженная пауза стала невыносимой, она взорвалась:

– Что вы собираетесь делать со мной?

– А вы не догадываетесь? – прозвучал зловещий вопрос.

– Боюсь даже представить себе…

– Естественно, – усмехнулся он, властно приподняв её подбородок.

В полутьме девушка встретилась с темными сверкающими глазами, чей блеск невозможно было выдержать. Она мгновенно придала своему лицу бесстрастное выражение, хотя сердце её трепетало от страха. И нарочито безмятежным тоном спросила:

– И что же дальше? Кстати, прежде чем что-то предпринять советую вспомнить, что я – леди.

– Вы это только что доказали, – холодно бросил герцог. – Хотя я был совершенно иного мнения о леди. Видно, я ошибся. Вы дали мне ясно понять, что все женщины одинаковы – будь то леди, или же простая крестьянка. Поэтому я расправлюсь с вами по-своему.