– Может быть, ты – коварный Кицуне, способный вселяться в людей и их сны?

Кицуне – это демон-лис с девятью хвостами, он часто появляется перед детьми, и тогда по ночам они кричат от страха. Кицуне может принимать любой облик. Однако существо улыбалось мне своею доброю улыбкой, и я поняла, что ошиблась.

– Я – твоя душа, – вдруг совсем неожиданно ответило сияющее существо.

– Но разве может душа разговаривать со мной? – удивилась я.

– А разве ты когда-нибудь общалась со своей душой?

– Нет.

– Ты была занята играми, и никогда не обращала на меня внимания. Сейчас тебе одиноко и грустно, ты наказана за свой детский проступок. Но чтобы тебе не было скучно и одиноко, ты можешь общаться со мной.

– Общаться? Как?

– Стихами, ведь я – внутренняя поэзия твоего сердца.

Я тогда была всего лишь ребёнком, и не поняла, что сказала мне моя душа. Однако затем мне показалось, что услышала какую-то грустную песню. Это пело светящееся существо, которое назвалось моей душой.

….Я дорогою грёз

Вновь украдкой

Спешу на свиданье

В сновидениях ночных –

Но, увы, ни единой встречи

Наяву не могу дождаться.

…

Печальна жизнь.

Удел печальный дан

Нам,

Смертным, всем.

Иной не знаем доли.

И что останется?

Лишь голубой туман,

Что от огня над пеплом

Встанет в поле.

……

Те слова,

Где сквозят печали и радости мира,

Привязали меня

К жизни

В этой юдоли бренной,

Из которой уйти хотела……

– Откуда эти красивые стихи? – спросила я.

– Это – твои стихи, – ответило сияющее существо.

– Мои?

– Не удивляйся, это действительно твои стихи, просто тебе нужно быть ближе со своей душой. Но сегодня тебе как раз выпала такая возможность.

Помню, в тот вечер я очень долго плакала, и меня кто-то разбудил. Это была моя старшая сестра Хакира.

– Неужели всё это время я спала? – спросила я.

– Да, ты спала. Мы решили, что тебе очень плохо в этом чулане, поэтому родители простили тебя и прислали меня.

На подносе у Хакиры я заметила рисовые шарики в соевом соусе.

– Ты принесла мне поесть?

– Конечно, должно быть, ты голодна, ведь прошло столько времени.

– А где гости?

– Они уже уехали в своё поместье «Ми-яко».

– Значит, я здесь находилась около суток?

– Да, сестрёнка. Ты, ведь, очень боишься темноты, разве не так?

– Нет, уже не боюсь, – ответила я Хакире.

В тот день о своей встрече с сияющим существом сестре Хакире я так ничего и не рассказала. Я думала, она всё равно бы не поняла меня, потому что поэзия была слишком далека от мыслей сестры. Она всегда считалаь приземлённым человеком, хотя я так до сих пор и не узнала душу Хакиры. Она была чиста, как день, светла, как солнце и умела сопереживать, а это качество я всегда ценила в людях.

С тех пор я стала уединяться на побережье Японского Моря, но раньше я сидела, просто созерцая заоблачные дали, а теперь я брала с собой немного бумаги или длинные дощечки, чтобы писать. Природа навевала на меня романтические мысли, и стихи сами собой лились из моего сердца.

Сначала я внимательно прочитывала то, что было написано мной за день под спокойный плеск прибрежной волны; затем я перестала читать. Я просто писала, но никому не показывала своих творений.

Однажды я услышала, как после ужина между собой разговаривали мои родители. Я прислушивалась к тишине надвигающегося вечера.

– Мий-око, я тебе не кажется, что наша Оно-но очень изменилась в последнее время?

– Почему Вы так думаете, господин?

– Я не думаю, я вижу.

– Возможно, наша дочь повзрослела.

– Нужно начать присматриваться к будущим женихам.

– Но, ведь, она же – ещё совсем ребёнок. Рано думать о замужестве. И потом, сначала нужно выдать замуж Хакиру.

Я слышала, как отец прошёлся вдоль комнаты.