– Ничуть не бывало. Хотя он оставил за мной свободу поступить так, как я посчитаю нужным, но сам выдавать себя не намерен.

– И что же Вы?

– Я? Пусть все это будет на его совести, я не собираюсь вмешиваться в чужую жизнь. Если он когда-нибудь захочет ответить за свой поступок, он это сделает, а до той поры пускай копит на душе груз, с которым ему все равно рано или поздно придется иметь дело. А я тут ни при чем.

– И что же Вы хотели всем этим сказать? Что даже самые лучшие идеи, вроде коммунизма, не спасают человека от его естественных устремлений к наживе? Какова мораль Вашей истории?

– Мораль? Морали тут нет. Я просто коротал время, пока шредер обрабатывал очередную порцию бумаг Вашей супруги. Кстати, думаю, он уже закончил.

Глава 6

После ухода нотариуса я еще долго сидел в гостиной, прислушиваясь к отдаленным шумам на улице. Дверь в комнату Алианы он оставил открытой, но мне потребовалось совершить небольшое усилие над собой, чтобы войти в нее и посмотреть, что осталось от тайн жены. Массивный письменный стол, купленный еще до появления в ее жизни меня, по-прежнему стоял на месте, однако, его небрежно выдвинутые ящики, словно зубы нелепого дракона, зияли печальной пустотой. Дверцы книжного шкафа также были распахнуты, а на полках остались лишь следы пыли, напоминавшие о том, что их покойная ныне хозяйка была начитанным человеком. У противоположной стены ютилась крошечная софа, которую Алиана частенько использовала в качестве ночного ложа, и я горестно опустился на нее и закрыл лицо руками. Ну вот и все, с этой минуты началась моя новая жизнь.

Внизу противно зажужжала стеклопанель, я нехотя вынул из кармана пульт и перевел ее на аудиорежим громкой связи.

– Тру? – послышался робко-удивленный голосок Беты.

– Да, это я. Прости, разбираю старые вещи на чердаке, поэтому к камере подойти не могу…

– Как ты? Как все прошло у следователя?

Я медленно, лениво и односложно отвечал на все ее вопросы, а предложение приехать тут же отклонил: я никого не мог сейчас видеть, даже ее. В голосе Беты зазвучали нотки обиды.

– Понимаешь, Алю убили, и я не смогу продолжать спокойно жить дальше, пока не выясню, чьих это рук дело… А наши с тобой отношения при подобных обстоятельствах похожи на танцы на ее могиле.

– Но…

– Да, она не лучший представитель человечества, но я все ж таки прожил с ней восемь лет под одним потолком. Даже если бы мы с ней успели развестись, а с тобой – пожениться, я все равно не оставил бы это дело в покое. Тут что-то нечисто, Бета…

– Я ведь только хотела предложить тебе помощь. Ты рассказывал об Оранте. Если хочешь, я поеду к ней вместе с тобой.

– Беточка, но ты же работаешь…

– Я взяла отпуск с завтрашнего дня. Не хочу больше оставлять тебя одного.

Волна тепла залила мое сердце и вспыхнула перед глазами ярким салютом.

– Спасибо тебе, родная… – неловко пробормотал я.

В этот самый миг пальцы моей руки, по привычке скользнувшие в щель между спинкой и сиденьем софы, вдруг уперлись во что-то твердое. Я попытался нащупать, что это, продолжая ласково ворковать с Бетой, ухватил двумя пальцами какой-то тонкий предмет и через несколько секунд извлек из недр софы пыльную и помятую тетрадь в коленкоровой обложке. Я протер ее рукавом и медленно открыл. Она была от корки до корки исписана мелким женским почерком, каждая новая запись начиналась с даты. «Дневник! Ее дневник!» – промелькнула мысль, и я тут же поспешил отделаться от Беты, договорившись созвониться завтра утром, чтобы вместе отправиться к Оранте.

Первая запись в дневнике, судя по дате, была сделана в тот день, когда мы познакомились с Алианой, и я тут же погрузился в чтение.