Кошка Мышка – жаль, умных глаз не видно.

Вбежав, она без малейшего колебания запрыгнула ко мне на колени, вскарабкалась по бюсту вверх, обхватила лапками шею и принялась мусолить ямку над ключицами. Да не шершавым языком, как обычно лижется, чуть не царапая кожу, благосклонное кошачье, а только самым кончиком – нежнейшим, почти неощутимым.

Мышка проживет с нами весь ей отпущенный век. Эта привычка сохранится у нее до старости. С годами она вспоминала о ней все реже. Но в особенно ласковые моменты пожилая многоуважаемая кошка будет так же обнимать и по-странному целоваться, как тот отчаявшийся котенок.

Она же в любимой позе.

А пока я насилу опоминаюсь от неожиданности. Из коридора доносится:

– Кис-кис-кис! Мышка! Ну, где же она? Мышка?

Федя заглядывает в дверь. Видит котенка, повисшего на моей шее. Наши взгляды встречаются.

– А, ну тогда… ладно.., – бормочет парень. И скрывается из виду.

Да и собутыльники уже топчутся в коридоре. Пиво не ждет.

Все то время, что нам суждено соседствовать, Федя будет жаловаться на неблагодарную кошку:

– Чего она бегает от меня? Даже не смотрит? Я же спас ее все-таки! Кормил! Почему?

Обижался, но чтобы, скажем, пнуть – никогда. Вообще, хотя более веских доказательств не имею, я по сей день уверена, что этот пропащий малый, при первом знакомстве грозивший зарезать моего мужа и таки загубивший потом чью-то жизнь, не был по-настоящему злым.

На следующий день после появления у нас Мышки хозяйка Одноглазой Берты принесла обещанного щенка. Что бы она там ни говорила, единственным признаком полублагородного происхождения «сладкой сучонки» являлось врожденное отсутствие хвоста. Впрочем, сходство со знатной мамашей скоро проявится. Но в другом. В характере.

– Как назовем?

– Такую черную? Гапка.

Пройдет неделя-другая, и Гапка превратится в чертенка, а там и в сатану. Но пока она растеряна. Новое место… Берта куда-то пропала… Али в аналогичном случае проголосил всю ночь. Гапка молчит. Но ей не по себе. А Мышка уже чувствовует себя хозяйкой. Прыгает, теребит щенка лапкой, пристает.

– Этот котенок не дает ей покоя! – ворчит муж.

Мышка раздражает его тем, что она, в отличие от Гапки, не была предусмотрена. Он терпеть не может сбоев в планах. Это у него что-то не столько идеологическое, сколько органическое. С возрастом иные сбои даже станут опасными – у него от них давление прыгает. А мне повезло: плевала я на планы. Они мне пофигу как органически, так и идеологически.

– Брось. Она забавная. Но знаешь что? Раз их двое, они наверняка подружатся. Надо ее сразу отучить от их вечной привычки спать на человеке. Иначе и Гапка за ней к нам на тахту попрется. Кому это нужно?

Ничего глупее, чем отучать кошку от кошачьих обычаев, придумать нельзя. Я еще не в курсе, что упрямее кошки существа нет, а если где-то такое и водится, это не я. Вообще разбираться в кошачьих – особая наука, нам еще предстоит ее осваивать. Под руководством этой самой Мышки. К тому же мне втемяшилось, что я больше люблю собак. От этого предрассудка тоже придется избавиться.

Комната у нас высокая, но тесная. Забита книгами доотказа. Книжные полки по всем стенам, кроме той, к которой придвинута низкая тахта, обставленная шкафами – одежным и опять-таки книжным. Пробраться на нее можно только сквозь узкую щель между ними.

Муж одарен счастливым талантом засыпать быстро и крепко, как дитя. У меня отношения с Морфеем складываются не столь благостно. Тягучее, неглубокое погружение в сон для меня работа – стихия тупо выталкивает на поверхность. Ее надо перехитрить, что удается не всегда. Ну, а в тот вечер, само собой, стоило улечься, как мягкий, чуть слышный звук возвестил о прибытии котенка.