Без Иры я страшно тосковал, но то, что она вытворяла, возвращаясь ко мне, было тоже невыносимо. Все стены моей квартиры были залиты содержимым сырых яиц – Ира, выражая свое недовольство чем-либо, в бешенстве швыряла эти яйца куда попало. Отравленная алкоголем, она часто оставляла в постели включенные электронагревательные приборы – и только чудо пока спасало мой дом от страшного пожара. Ира все время забывала кастрюли на включенном газе – и еда в них выгорала до самого днища, наполняя квартиру удушливым дымом. Весь пол был завален остатками пищи – в доме появились мыши.

Реплики, которые выкрикивала Ира в мой адрес, становились все более и более угрожающими:

– Козел! Не надейся, тебе не будет покоя от меня! Я отомщу тебе за всех женщин! Я загоню тебя в гроб! Я найму киллера, и он убьет тебя! Я феминистка! Я поклялась убивать мужчин!

Радость жизни покинула меня. Я понимал, что погибаю, но у меня не хватало сил окончательно порвать с Ирой. Так мы прожили с ней год. Однажды она сказала мне, что ей надо переночевать только одну ночь у своей матери. Я с удовольствием отдохнул эту ночь без нее. На другой день Ира не пришла – я так же прекрасно отдыхал и вторую ночь. Потом третью и четвертую. Ира не возвращалась, но ее вещи оставались в моей квартире. Таким образом, создавалась иллюзия того, что мы вроде бы и не расставались, но, тем не менее, продолжали жить врозь. Ни капли не переживая, я начинал привыкать жить без Иры. Через три недели я понял, что окончательно привык жить без нее и начал понемногу относить ей ее вещи. И произошло чудо – я избавился от этого дьявола в образе прекрасной женщины.

Радость жизни опять вернулась ко мне. Я ощутил невероятный прилив энергии. Я опять наслаждался красотой природы, запахами леса. В выходные дни я уезжал на рыбалку как можно дальше от города, в самые отдаленные, глухие места. Я дышал там этим кристально чистым лесным воздухом. В полдень, немного перекусив, я ложился в траву, подложив под голову рюкзак. Я любовался видом этой сказочной природы. Справа текла река, и лучи солнца играли на ее поверхности. Слева в зарослях камыша пряталось лесное озеро, окруженное вековыми деревьями. Сверху было голубое небо в белых пятнах облаков. Я засыпал. Потом просыпался и опять видел это небо. Повернув голову, я в нескольких сантиметрах от своего лица видел черную жирную гадюку, которая с любопытством смотрела на меня. Я не понимал, почему люди ненавидят и убивают этих гадюк. Я был глубоко убежден, что это абсолютно безобидные существа. Да, они очень любопытны. Практически во время каждой моей рыбалки гадюки подползали вплотную ко мне и с любопытством наблюдали за мной. Но никакого вреда мне они не причиняли.

Однажды одна любопытная белка увидела меня с противоположного берега реки. Не смотря на то, что река была довольно широкой, эта белка решила вплотную подплыть ко мне. Конечно, мне не составило труда поймать ее в воде. Белка начала яростно вырываться из моих рук, отчаянно размахивая своими лапками. Коготки на ее лапках были очень острые, и она могла ими поцарапать мои руки. Но вместо этого она до крови поранила себе мордочку. От сильной боли белка неожиданно громко закричала. Я почему-то подумал, что на этот крик могут прибежать волки – и поспешил отпустить белку.

А еще мне нравилось совершать прогулки на велосипеде по лесным и шоссейным дорогам в радиусе 75 километров от города. Таким образом, в общей сложности я проезжал 150 километров в день. На моем велосипеде был установлен счетчик километров, так что я мог точно знать, какое расстояние я проехал. В то время мне было уже 56 лет, и меня удивлял тот факт, что, проехав такое значительное расстояние, я почти не испытывал большой усталости. Я прекрасно помнил, как в молодые годы я сильно уставал, проехав всего 10 километров. Я даже нашел объяснение этому удивительному феномену. Я считал, что все это происходит от того, что в старости время летит быстрее, чем в молодости. Поэтому усталость переносится легче и т.д. Но я жестоко ошибался. Удивительная легкость, с которой я проезжал на велосипеде 150 километров, была от того, что мое израненное невзгодами сердце уже работало на пределе своих возможностей, и до его остановки оставалось совсем немного времени.