– Кажется, это наша? – заставил меня опомниться Кеша. Я выглянула в окно и поняла, что мы, в самом деле, подъехали к саду. Идиотка! И-ди-от-ка!!!

– Спасибо, что проводил, – притормозив у подъезда, сказала я Кеше. – И за всё остальное тоже спасибо.

– Если ты о деньгах, не стоит.

Вообще-то, я имела в виду «Озёра», но говорить об этом не стала. Предпочла смущённую улыбку.

– Я позвоню, – Кеша подался ко мне.

До меня дошло, что он собирается поцеловать. В последний момент успела подставить вместо губ щёку.

– Хорошо.

Сделав вид, что не заметила досады нашего с Платоном провожатого, подтолкнула брата к открывшейся двери подъезда. Заходя, случайно посмотрела на выезд из двора и увидела машину. Теперь это действительно была машина Германа. Чёрный внедорожник стоял метрах в двадцати. Сквозь бликующее стекло рассмотреть, есть ли кто внутри, было нельзя. Но я могла бы дать руку на отсечение – двумя минутами ранее машины во дворе не было. Подойдя к лифтам, посмотрела на хмурого брательника.

– И что это за выражение лица?

– Он похож на тупицу, – выдал брат.

– Кто? – от неожиданности я выдохом поперхнулась.

– Этот Кеша. И имя у него… как у попугая. У нас в садике попугая Кешей зовут. Он глупый и постоянно гадит.

Я так и припухла. Не сразу нашлась, что ответить, а когда открыла рот, от двери повеяло холодом. Или… Холодом веяло не от двери. Подняв голову, столкнулась взглядом с Германом. Его чёрное пальто было расстёгнуто, губы поджаты. Хорошее настроение испарилось как не бывало.

– Как вижу, отлично проводишь время, – он нажал на кнопку вызова лифта. – Видимо, у тебя мало работы.

Я хотела ответить ему, что работы, благодаря ему, у меня теперь нет, но предусмотрительно промолчала. Только это не помогло.

– Раз тебе нечем заняться? Возьмёшь ведро и вымоешь машину.

– Что? – недоверчиво. Он это что, серьёзно?!

– Что слышала, – отрезал Герман и кивком указал на открывшийся лифт.

В этот момент я была рада, что со мной Платон. Потому что взгляд Вишневского ничего хорошего не сулил. Вот только присутствие брата Герману не мешало. Двери закрылись, и он прижал меня к стене. Опёрся рукой о зеркало у моей головы и втянул носом у виска. Кончиком задел кожу.

– Ты что делаешь? – просипела, выворачиваясь.

– Ничего, – глухим, пропитанным запахом сигарет и коньяка шёпотом. – Пока ещё ничего. Пока, – повторил и оттолкнулся от стены. Хмыкнул, сверху вниз посмотрев на ещё больше нахмурившегося Платона, и, едва лифт раскрылся, вышел.

А я стояла не двигаясь. Коленки дрожали, внизу живота сгустилось волнительное тепло. Брат потянул меня за куртку, и только после этого я смогла сбросить оцепенение. Несколько слов вкрадчивым шёпотом, запах дорогого мужчины, минута наедине в кабине лифта. Что это? Страх или что-то ещё?

– Шевелись, – обернулся Герман. – Насчёт машины я не шутил.

Вероника

Встать пришлось ни свет, ни заря. До последнего я была уверена: насчёт машины Герман несерьёзно. Оказалось, вполне. Перед тем, как уйти к себе, он предупредил, что к восьми внедорожник должен быть готов. Когда я буду мыть его, проблемы сугубо мои.

– Скотина, – процедила я, заканчивая тереть фару. На выглянувшем с утра солнце чёрный монстр блестел, походя на дракона из современной сказки.

Выключенные глаза фар таращились на меня, и хотелось как следует ударить чем-нибудь тяжёлым. Вроде лежащего на газоне булыжника. Только представить, чем это обернётся, я не могла, да и не хотела.

– Это ты относительно машины или меня? – услышала я знакомый голос и резко обернулась. Герман стоял в метре от меня.

Прикурив, выпустил облачко дыма. Придирчиво осмотрел машину.