Артем прислонился к окну, достал телефон. Из окна на чердаке был хорошо виден участок Тони. На нем почти не было грядок: подстриженная кое-как трава, сосны, качели, и всё. Натянутые веревки качелей неспешно двигались туда-сюда, но Артем не мог разглядеть за листвой и забором, кто на них сидел.

Включил телефон – связь слабая, но все же есть. Видео не посмотришь, а сообщение отправить вполне можно. Он стал листать список контактов, но перед глазами мельтешили качели. Они раскачались сильнее, казалось, еще немного – и можно будет увидеть того, кто на них сидит.

Он с досадой отвернулся от окна, нашел, наконец, в списке Данилу Чотина. Чотин был с ним в отряде в приморском лагере год назад. Они тогда сдружились, перед отъездом обменялись контактами, хотели сыграть вместе онлайн или просто пообщаться, но в итоге в ленте сообщений не было ничего кроме «доехал норм», «я в пути, скоро буду» да пары стикеров, отправленных еще в августе. Тогда Артем и представить не мог, что будет жить в том же городе, что и Данила. Он отправил ему сообщение и спустился вниз.

Мама пила чай, одновременно листая какой-то журнал. Подвинула и ему кружку, кивнула. Артем сел, взял новую оладью, одновременно листая фото в телефоне.

– Я написал Даниле Чотину, позвал к нам в гости. Вот. – Он сунул маме телефон. – Я с ним в Сочи познакомился, когда в лагере был.

На фото два загорелых парня стояли под пальмой. Он и Данила.

– А, понятно, замечательно. – Мама вгляделась в фото. – Ох, ты тогда был еще такой юный…

– А щас старик!

– Только у нас же здесь совсем не устроено, дачка старая, сам знаешь, купили хоть что-то, чтобы провести здесь лето.

– Он может спать на чердаке. Если приедет, конечно. Навряд ли приедет.

– Почему?

– Да что ему тут делать?

– Дышать свежим воздухом, купаться, – мама пожала плечами и с легкой укоризной посмотрела на Артема.

Он вспомнил вчерашнее неудавшееся купание, опустил глаза в кружку, изучая свое отражение в темном чае.

– Я хотела с тобой поговорить, – неловко начала мама, – ну, насчет той девочки, Тони…

– Ну.

– Я утром узнала про нее… что она…

– Да ладно, можешь не говорить, я уже слышал, – перебил Артем.

– Правда? Ты знаешь? Я вот думаю, может, тебе правда подружиться с ней? Так жаль ее!

Артем исподлобья глянул на маму.

– Я в сиделки не нанимался.

– Тема!

– Тем более она вполне самостоятельная.

– Ну как можно быть таким жестоким?! – Мама резко поднялась и метнулась к раковине.

Рассердилась.

– Иди, сходи за мотоблоком, – глухо сказала она, не поворачиваясь и хмуро намывая чашки.

– А где он?

– Там, у Нитениных. Они обещали дать.

Артем поднялся.

– Постой, – сказала мама. – Спроси: может, им какая-то помощь нужна? Я спросила, но мне Лариса – это Тонина мама – сказала, что им ничего не нужно. Но ты попробуй узнать.

Артем вышел из дома, остановился у калитки, скрестил руки. Он волновался. Страшно было зайти в тот двор, на тот участок, хотя всего-то и нужно было: попросить мотоблок и выкатить его. Неужели он так боится ее, этой помешанной русалки?

Артем толкнул свою калитку, подошел к забору Нитениных, позвонил в звонок. Вместе со звонком дернулось его сердце и затарахтело сильнее мотоблока, так что он сунул руки в карманы и сжал кулаки. Он не боялся Тони. Но он видел ее в реке и откровенно подглядывал. И сейчас ему тоже хотелось на нее посмотреть, но так, чтобы самому на глаза не попадаться.

Никто не открывал. Артем позвонил еще, с облегчением думая, что вот еще минута – и он уйдет. И пусть мотоблок отец тащит, когда вечером вернется. Он подождал. Никто не шел к калитке. Можно, в общем-то, сваливать.