— Нет.

— Тогда приподнимись, — скомандовал, и я выполнила, чтобы Игнат мог снять с меня платье.

Я осталась только в белье. Пожалуй, впервые в жизни мне захотелось, чтобы грудь у меня была большая, а не такая аккуратная.

— Красавица, — Игнат провел по моему телу рукой.

От шеи и по груди, прикрытой белым бюстгальтером. Ладонь спустилась на впалый живот, и я вздрогнула, внутри словно лава разливается. Томительное предвкушение, рожденной чувственностью.

Игнат поднялся, и начал скидывать с себя одежду — быстро, неаккуратно, а я, стесняясь, стянула с себя бюстгальтер, и потянулась к трусикам, чтобы снять и их.

— Я сам, — строго остановил он меня.

Я замерла.

Игнат обнажен. Мускулистый, даже излишне; на груди волос нет, а вот в паху… там есть. А эрекция… да он же не поместится в меня, это просто невозможно!

Или возможно?

Я облизнулась, и снова откинулась на спину. А затем раздвинула ноги в приглашающем жесте, и провела ладонью по лобку.

— Смелая девочка Слава. Дразнишь меня, — Игнат усмехнулся, сел у меня в ногах, и заставил убрать ладонь с трусиков.

Я думала, что он просто снимет их с меня, а он… он наклонился, и поцеловал меня. Прямо между широко раскинутых бедер. Я вскрикнула от неожиданности, вскинулась, но Игнат хрипло хохотнул, и надавил на мой живот.

— Лежи.

— А ты? — растерялась я.

— И я. Полижу. Никогда не пробовал, но тебя я хочу узнать на вкус, — прозвучало ужасно пошло и возбуждающе.

Как и новый поцелуй, и смачный укус в лобок.

А затем Игнат быстро расправился с моими трусиками, и я почувствовала его губы в самом интимном своем месте, уже не скрытом тканью. Игнат закинул мою ногу себе на плечо, и жадно, шумно поцеловал туда, где все пылало.

— Нет… хватит, подожди, — всхлипнула я. — Я хочу тебя по-настоящему, в себе. Не так…

— Еще рано, — прохрипел он, не отрываясь от ласк.

От его голоса, от того, что он творит, по всему моему телу вибрации. Я чувствую, насколько я мокрая, и это приятно-стыдно. А Игнат будто и правда наслаждается тем, что делает. Жадно всасывает в рот мою плоть, развязно целует. Ласкает языком, вылизывает.

В моем животе разрастается огненный шар. Я остро чувствую все, что происходит. Руки мои раскинуты на кровати, будто я хочу обнять весь мир; ноги раздвинуты, а между ними Игнат, выбивающий из меня стоны — сначала тихие, а сейчас громкие, животные.

— Черт, вкусная, — шепнул он, на миг оторвавшись, и со стоном вобрал в рот мой клитор.

Движения его языка быстрые. Такие быстрые, что в глазах темнеет, и меня выгибает на кровати. Мое всегда послушное тело перестало мне подчиняться, мышцы сокращаются, дрожат в агонии, я пытаюсь сдержать стоны, но не могу.

К губам, к языку добавился палец, вторгшийся в меня. Я ахнула, и Игнат усилил напор. От его ласк, от поцелуев, от движений языка, порхающего по моему клитору, я пылаю. Что-то неотвратимое приближается, как буря. Я это чувствую, Игнат тоже.

К одному пальцу добавляется второй. Он растягивает меня уже не так нежно. Резко, чуть грубовато готовит для себя, и продолжает влажно ласкать. Бьет языком по клитору, и зализывает удар. Зажимает его губами, заставляя меня всхлипывать, и обводит круговыми движениями. Снова, снова, снова, рождая во мне абсолютное безумие.

И я закричала от прошившего насквозь экстаза, скомкала в ладонях простыню, жалобно затрещавшую, и выгнулась от сокрушительного по своей силе оргазма.

Боже, если быть с мужчиной так восхитительно, то я готова оставаться на этой кровати вечность!

— Все, больше не могу, — услышала я голос Игната совсем рядом.

В глазах прояснилось, Игнат надо мной, нависает чуть склонившись. Упирается одним локтем в кровать, а второй ладонью продолжает ласкать меня, скользя внутрь по влаге.