Игнат — много. Не худой он. Крепкий, мускулистый.

Притягательный. Магнетизм животный, а запах его для меня — сильнейший феромон.

— Так расскажешь про себя, или это тоже секрет? — напомнил он, и опустился напротив.

— Я из провинции, переехала в столицу учиться балету.

— Научилась?

— Научилась, — немного помрачнела я.

Мама в ужасе была, когда я загорелась балетом. А случилось это именно из-за нее — еще до моего рождения мама попала в аварию, колено было травмировано так, что она хромала. Долго. И операции делала. Реабилитации помогали, но не так, как маме бы того хотелось, и она начала искать альтернативы.

Занялась балетной гимнастикой, а я маленькая была, наблюдала. Каждое утро смотрела, как мама садилась на коврик, и тянула ноги через силу, через боль. С мамой занимался пожилой балетмейстер, который и включил мне на планшете спектакль «Дон Кихот», чтобы я не мешала им.

И я пропала.

— Знаешь, мама не одобрила, когда я заявила, что пойду учиться балету. В позу встала, что только через ее труп — она знала, что травмы для балетных — это обыденность. Не хотела она для меня подобного.

— Но своего ты добилась? — Игнат сделал глоток виски.

— О да! Я голодовку объявила, — не смогла скрыть дурного хвастовства, когда сказала это, но вспоминать забавно ту войну с мамой.

— Упорная.

— Папа тоже так сказал, — рассмеялась я, вспоминая прошлое. — Мама сдалась. Они решили, что я позанимаюсь полгода максимум, и «блажь» пройдет. А она не прошла.

Меня порекомендовали в столицу. Конкурс — девяносто человек на место, но я прошла несмотря на то, что по возрасту не подходила — слишком маленькая. Но ведь взяли. И я училась, хотя каждый день было больно. Болели мышцы, кости, суставы. Но это того стоило. И уже на предпоследнем курсе я танцевала в главном театре страны.

Теперь бы только вернуться. Я уже и на кордебалет согласна!

— Творческая девушка. Балет, надо же, — Игнат едва заметно улыбнулся. Улыбка у него не мягкая, а… не знаю, говорящая очень. О том, что он меня хочет. — В Питер надолго?

— Обратного билета нет, приехала развеяться. С подругой.

— Вижу, что развеялась, — взгляд мужчины опустился на мою грудь.

Я вспыхнула.

От одного взгляда. А я ведь танцевала с партнерами, и нет места на моем теле, где бы меня не трогал мужчина в дуэтных танцах, при поддержках. А тут всего лишь взгляд.

И этого достаточно оказалось, чтобы я загорелась еще сильнее.

Чтобы захотела узнать — каково это, быть с мужчиной. Каково это — принадлежать ему?

— Может, теперь ты расскажешь про себя? — голос предательски дрожит.

— Тридцать лет, не женат, и никогда не был. Детей нет. До двадцати восьми был контрактником, скопил денег, и занялся бизнесом.

— Каким?

— Пока что у меня два автосалона. Не миллиардер, — пожал Игнат плечами.

Мне понравилось. И то, что он не женат. И то, что не стал распинаться, что через год займет первое место в рейтинге олигархов, а мужчины на это горазды — кидаться громкими словами, объясняя, что все деньги мира пока не в их карманах только потому, что кто-то там виноват.

Да и зачем мне олигарх нужен.

А Игнат — даже если бы он слесарем был, я бы все равно оказалась с ним в его квартире.

— Согрелась? — голос его стал звучать ниже.

— Согрелась, — мой голос предательски сорвался.

— Слышал, что у балерин хорошая растяжка. Покажешь?

Игнат встал, протянул руку, я поняла — это последний шанс, чтобы уйти. Он дал его мне. Третий шанс.

— Мужчины, — фыркнула я, поднялась, и вложила свою ладонь в его. — Я про танец, про искусство, а ты мне про растяжку. Вас только одно интересует.

— И много кто уже интересовался твоей растяжкой? — шепнул он мне на ухо.