У меня папа полковник полиции. Принципиальный и честный. И жесткий. И гроза всех преступников. И легенда всей столицы. Он меня научил жить по закону. Но он в то же время считал низостью “решать” мужские дела вмешивая полицию.

А что натворила я? Я дала ложные показания. Из-за себя, не из-за кого-то. Потому, что слабачка и трусиха. Податливая, как какая-то зеленая сопля, а не взрослая женщина. Еще и против кого… Против мужчины, который уже дважды за меня заступился. Против мужчины, с которым…

Сейчас, наедине с собой все в голове сложилось в четкую картинку. Я имею право общаться с людьми. И в букете цветов нет ничего зазорного. Степа опять все не так понял. Опять поддался этой чертовой ревности. И он толкнул меня! Сильно толкнул! И только потом Демид его ударил.

А я… А что натворила я?!

Едва соображая, что делаю, я схватила с тумбочки телефон. Набрала папу. Только услышав первые гудки вспомнила, что на дворе ночь. Торопливо положила трубку. Вот, дура!

Через пару секунд включился телефон.

- Алло? Пап, прости, что я тебя разбудила, - затараторила я.

- А я рассчитывал на “прости, что я тебе не рассказала, что у меня проблемы”! - бодрым и укоризненным голосом отозвалась трубка.

Ах, ну да. Уже пять утра. То, что для меня ночь, для полковника полиции пусть и в отставке, уже утро.

- Ты все знаешь?

- Конечно же знаю. Только почему-то от чужих людей, а не от собственной дочери. Если бы ты сама не позвонила, то это бы сделал я.

- Пап… Я такое натворила… Можно мне к вам приехать, пожалуйста?

- Что значит “можно”? Это твой дом и ты сюда можешь приехать в любое время.

Вскочив с кровати, я напялила на себя черный спортивный костюм, собрала волосы в хвост, обулась, накинула куртку и вызвала такси. Машина же так и осталась на парковке у клиники…

Через двадцать минут я уже была на пороге родительской квартиры и от самого этого факта впервые за эти жуткие сутки почувствовала себя лучше.

- Доченька, - встревоженная мама обняла меня сразу как я переступила порог. - С тобой все хорошо?

- Да, мам, - со мной-то хорошо, а вот…

- Раздевайся давай. Я омлетик пожарила…

За ее спиной я увидела папу. Скрестив руки на груди, он прислонился плечом к стене и смотрел на меня до боли знакомым взглядом. Так, как в юности, когда ловил на каких-то мелких шалостях вроде прогулянного урока либо стертой двойки в дневнике. Тогда я этого взгляда боялась. И вообще боялась отца. Теперь же у нас выстроились совсем другие отношения, в которых он перестал быть деспотичным притеснителем и превратился просто в родителя. Любящего и надежного, к которому можешь прийти посреди ночи за поддержкой.

- Подожди с едой, Ань. Идем-ка, Саша, со мной, поговорим. Наедине.

Разувшись и повесив куртку на вешалку, я пошла следом за папой. Посторонившись, он впустил меня в залу и запер дверь. Усадил на диван, а сам стал напротив.

- Ну, рассказывай.

- Пап. Демид меня не преследовал. Он просто по-дружески приехал поговорить. Степа приревновал, ну и… Спровоцировал его.

- Аха, - нахмурился папа. - А мне Серега другую версию излагал.

- Дело в том, что… Это Степа подал все так, а я… Ну…, - я сделала глубокий вздох, - Пап, не знаю, что на меня нашло. Я почувствовала себя виноватой в случившемся. Степа очень ревнивый. Ему не нравится, если я общаюсь с другими мужчинами. Если бы я…

- Он что угрожает тебе? - с угрозой в голосе спросил папа. - Отец уголовник конченый и сынок туда же!

- Кто?

- Власов этот! Угрожает? - папа навис надо мной. - Правду мне говори! Не смей его бояться, понятно? Одно мое слово и на зону к папаше пойдет…

- Папа, я не знаю, какой у Демида отец, но насчет него самого все именно так, как я тебе сказала. Я думаю… Степа захотел Демиду отомстить за драку. И за общение со мной. Но все это не важно. Я сама виновата, что соврала.