Андрей стал рассматривать величественное здание консерватории, представляющее из себя многоэтажный дом, украшенный колоннами в стиле классицизма. Многие окна были открыты, и оттуда доносилось всё музыкальное многообразие: звуки духовых, струнных и клавишных инструментов, женский высокий и мужской низкий вокал. Солнце, весна, музыка – всё это будоражило Андрея. Он чувствовал, будто его душевные струны отвечают этим вибрациям солнечного света, запаха утренней листвы, гармонии звуков и прекрасного настроения, потому что рядом шла самая красивая девушка на свете, и имя ей было – Мария.

Андрея удивило количество молодёжи в столь ранний час: девушки и парни стояли и сидели на ступенях перед консерваторией, общались. Все они здоровались с Марией, и она отвечала, приветливо улыбаясь им в ответ.

«Наверное, она здесь очень известная личность», – думал Андрей, поднимаясь по ступенькам к красивым массивным резным дверям консерватории вслед за Марией.

Они зашли в просторный холл и направились прямо в небольшой, примерно на 100 посадочных мест, концертный зал, где Мария взяла футляр у Андрея, уверенно поднялась на сцену и начала готовиться к уроку. Андрей сел в зале на самый верхний ряд, чтобы смотреть на неё и лучше всё видеть. Пока неосознанно для самого себя, но видеть всё со стороны, чтобы понимать глубже этот мир, новый для него мир музыки и гармонии, и со временем стать его неотъемлемой частью. Другие девушки и юноши также стали заходить и рассаживаться по залу группами, продолжая о чём-то увлеченно тихонечко, в полтона, разговаривать. Для них нормой было такое поведение в Храме Музыки, ни звуки мобильных телефонов, ни что-либо ещё не нарушало этой торжественной атмосферы. Всё, совершенно всё было вновь для Андрея. Он никогда не задумывался, что, помимо людей, пляшущих в пьяном или наркотическом угаре под его музыку, здесь, в городе, есть другая музыка, другие люди, другая жизнь.

В аулу зашёл худощавый пожилой человек: немного выше среднего роста, с зачёсанными назад седыми, почти белоснежными волнистыми волосами до плеч и красивой ухоженной аккуратной бородой. Андрей прервал череду своих мыслей и начал внимательно разглядывать вошедшего. Какое-то внутреннее свечение или знание чего-то неведанного ныне для Андрея наполняло этого мужчину. Да! Именно наполненность, скромность и мощь в простоте были явлены во всём его естестве. Непонятно было, сколько лет этому зрелому человеку. Может, старцу? На вид, наверное, лет 70—75, но шёл он энергичной, почти летящей походкой. Все, кто находился в зале, кроме Андрея, конечно, вскочили и вытянулись по стойке смирно, как будто в помещение зашёл генерал.

«Маэстро, доброе утро!», «Маэстро!» – звучало почти с придыханием шёпотом со всех сторон.

– Садитесь, садитесь, ребята. Доброе утро и добрый день всем, – моложавым бархатистым голосом произнёс маэстро, лихо заскочил на сцену и стал о чём-то говорить с Марией. Затем повернулся, махнул рукой Андрею и по-доброму широко улыбнулся ему. Андрей увидел его большие и глубокие синие глаза, скромная и очень добродушная улыбка растопила сердце молодого человека.

«Вот так сразу сказала ему про меня? Так улыбается… Он как отец родной», – засмущался Андрей, не привыкший к такому радушию и вниманию к собственной персоне. Он представил мысленно Джо Блэка, инвестора его музыкального онлайн-канала и хозяина клуба, где он играл последнее время: с вечно вонючей сигарой в руках, которую тот тыкал в лицо собеседнику, жестикулируя на итальянский манер, бр-р-р.

«Почувствуйте разницу», – следом за образом Блэка подумал Андрей.