Не знаю, почему я назвал ее по имени и отчеству. Похоже, как мне казалось, забытая обида все еще таилась у меня внутри.

Слегка потяжелевшая грудь. Чуть-чуть налившиеся бедра. Все такая же, подчеркнутая узким жакетом, тонкая талия. Еле просматривающаяся припухлость животика. Передо мной стояла уже не девушка, а молоденькая женщина. Оля и в школе казалась мне совершенством. Сейчас же она была еще лучше.

– Олечка? – тут же исправился я, осознав, насколько глупы и неуместны мои обиды. – Рад тебя видеть. Как твои дела?

– Да по-разному, Пашенька, – отмахнулась она, тоже разглядывая меня. – Вот учительницей тут работаю в музыкальной школе, музыку преподаю. Уроки частные даю. Замоталась совсем.

Отвернувшись, тихо добавила:

– Мама у меня умерла. Два года уже прошло.

Не зная, как утешить, в безотчетном порыве я обнял ее. Она растеряно посмотрела на меня, а я, очнувшись и испугавшись, что выдам свои уже давным-давно совершенно неуместные чувства, отстранился. Похоже, неудобно стало и ей. Она отвела глаза, и между нами возникла неловкая пауза.

Я прокашлялся и спросил:

– Как у Женьки дела? Как он?

Ее взгляд испуганной бабочкой вспорхнул вверх, а потом упорхнул в сторону.

– Хорошо Женька живет. Дочка у него растет.

– Как вы ее назвали?

– Он женат не на мне.

– Почему? Что случилось? – лишь когда школьники стали оборачиваются на меня, я понял, что почти кричу.

Она потянула меня за руку.

– Пойдем, я тебе по дороге расскажу, а то у меня частный урок, спешить надо. В школе платят мало, приходится подрабатывать.

Мы шли по школьной аллее. Оля молчала. У меня дрожали пальцы, и я их прятал за спиной.

– Уже осенью писать мне перестал. А после армии не вернулся.

Она шла чуть впереди, плавно, легко и так знакомо, что сердце мое заныло.

– Серега мне потом рассказал, что случилось. Оказывается, он в самоволку с ребятами ушел на ночь. Выпили, на танцы пошли, а там местные девочки, тоже пьяненькие и веселые. Там ее и встретил. Так ей понравился, что она прямо с танцев утащила его на сеновал. Всего один раз, как уверял он Серегу, и было. А через пару месяцев его вызвали к командиру полка. А там она в кабинете ревет. Оказалось, она его дочь. Командир начал кричать, что замордует, раз он дочку его обесчестил. И заявил ему: или много лет в штрафбате за совращение несовершеннолетней, или женись. Деваться ему было некуда. Так и женился.

Мы шли, а паузы между ее фразами становились все длиннее и длиннее.

– А я пряталась от всех, плакала, и не могла понять, почему он больше мне не пишет. Самое плохое уже напридумывала. Накрутила себя так, что жить было тошно. Инвалидом, прикованным к койке его уже представляла. Думала, деды замучили, и он повесился. Такое ведь в армии случается. Чуть сама не поехала его искать. Хорошо, мамка не пустила.

Она шла, смотрела в сторону, и сшибала ногой прорывающиеся сквозь асфальт травинки.

– К дембелю у них дочка уже родилась, а сам он стал лейтенантом. Квартиру там служебную получил. Вот такие чудеса в армии иногда случаются.

Я молчал, не зная, что сказать.

– Ладно, хватит о грустном, – она решительно стукнула ногой по головке стоящего возле дороги одуванчика, попала, и он улетел за ограду. – Лучше о себе расскажи. Как у тебя дела?

– Ой, да что обо мне говорить? Распределился в наш областной центр. Три года отработал. Сразу же пожалел об этом, но было уже поздно отыгрывать все назад. Там не институт, а дыра. Все как мухи сонные ходят, лишь прежние технические задания переписывают. Вот так накрылись мои научные мечты. Поэтому плюнул на науку и стал заниматься кооперативной деятельностью. Мастерскую открыл. Машины, здания и все такое прочее в творческом духе разрисовываем. Краски новые сумел создать. Художников интересных привлек. Несем, если можно так сказать, красоту в массы. Раскрутился потихоньку. Деньги начал даже уже зарабатывать. Вот присматриваюсь в нашем городе, где бы филиал открыть. А больше ничего интересного. Лучше скажи, сама как? За кем замужем? Я его знаю?