Ребята поблагодарили Любу, пригласили в гости в купе. Действительно, там было очень тепло. Ребята приоткрыли окно, разложили вещи.

– Ну что, Катя, – предложил Андрей, – по старинному русскому обычаю – на посошок?

– Ну что ты, Андрей, на посошок пьют, когда уезжают из дома, особенно, когда провожают родители. А потом еще – ты, наверное, забыл, что я, возможно, беременна. Вот приедем в Москву, там у меня свой профессор, она за километр определяет – кто с грузом, а кто налегке. Вот тогда я тебе, возможно, составлю компанию. Но ты, если хочешь, выпей за счастливое возвращение.

– Нет, Катя, тогда выпьем только в Москве – за встречу с родителями.

Катя через столик купе дотянулась до Андрея, поцеловала.

– Тогда поедем с песнями!

Поезд тронулся. Оба стали смотреть в окно. На перроне прощались, махая руками, провожающие. Некоторые бежали за вагоном, что-то кричали – то ли не успели объясниться в любви, то ли что-то деловое. За вагоном потихоньку скрывался вокзал, мелькнул первый столбик с указанием расстояния до Москвы, мелькнули семафор, большие дома и маленькие домики. «Прощай, Воркута», – про себя проговорила Катя.

Поезд набирал скорость, тускнели огни города. Тучи на небе становились реже. Сквозь тучи проглядывали кусочки темно-синего неба, утыканного бриллиантовыми звездами. Спустя час небо совсем очистилось от облаков. От бриллиантовых звезд, ковром покрывающих синее небо, с подсветкой луны снег смотрелся голубоватым. Над горизонтом угловатыми и острыми штрихами сверху вниз опускалось северное сияние. Черный дым паровоза от сильного мороза и встречного ветра прижимался к бело-голубому снегу, потом снопом резко поднимался вверх и исчезал во вселенной. От бурно проведенных дней в Хальмер-Ю – улаживания конфликтной ситуации, переживаний – ребята потерялись в пространстве и времени, и лишь голодные животы напоминали о том, что пора ужинать. Они быстро накрыли маленький купейный столик, впервые за все время путешествия хорошо поели, на прощание поцеловались, пожелали друг другу спокойной ночи и крепко уснули. Поезд мчался быстро, останавливался лишь на разъездах, чтобы пропускать встречный поезд. До Москвы оставалось двое суток.

Ребята проспали добрых десять часов. Проснулись свежие, веселые, полные сил и положительных эмоций. Там, далеко, за полярным кругом, под покровом длиннющих холодных ночей, Катя оставила все свои двадцать лет, прожитых в Москве, а вместе с ними сомнения, переживания, тревоги за дальнейшую судьбу и нестандартный образ жизни. Впереди Москва, родной дом – папа, мама, друзья. У Кати выросли крылья. Катя едет не одна, она едет со своим законным мужем. Не просто с мужем, а с Андреем, которого папа и мама любят, как своего родного сына. Катя сияла от счастья, в сердце играла музыка, хотелось летать. Ей казалось, что она только прошла чистилище, вышла из Иордана, оставив там все свои грехи, стоит на берегу, залитым утренним солнцем, чистенькая, как стеклышко, а впереди – бесконечные горизонты счастливой семейной жизни. Ее сердце просило подвига, тело нуждалось в невероятно больших нагрузках. Ей хотелось, чтобы Андрей схватил ее своими могучими руками, прижал к себе так, чтобы затрещали кости, и целовал, целовал, целовал бесконечно.

Катя была готова к любовным отношениям. Но не так, как первый раз – авансом, с целью в дальнейшем выставить факт непорочности в качестве оправдания, а потому, что этих отношений просит ее сердце и тело. Кате хотелось испытать любовные отношения с Андреем в новом качестве – в качестве его жены.

Андрей уже давно не спал. Он обдумывал все прошедшие события. Он был доволен, что не произошло разрыва с Катей. Теперь он не сирота. Теперь у него жена-красавица. В Москве такую днем с огнем не найдешь. Он знает, что Катя его любит. Теперь Андрей едет не просто в Москву, а в Москву домой. Андрей представляет, как на вокзале в Москве он встретит Юлю. Теперь Юля ему мама, и теперь на всех законных основаниях он сможет назвать Юлю мамой, обнять и поцеловать как маму. Андрей открыл глаза, посмотрел в сторону Кати и обнаружил, что Катя сидит при полном параде: одета, причесана, подкрашена, столик сервирован.