– Не расстраивайтесь, все уже позади, и ничего не вернуть. И ваша смерть совсем не глупая, я вот тоже плавать не умею, Если не считать дурацкие игры в ванной, изображая русалочку или подводного монстра. – С грустью в голосе ответила я.

– Главное не поддавайся насмешкам со стороны, это чревато последствиями, и конечно не утони, деточка, и не пытайся доказать, что умеешь. – Ответил он, дрожащим от волнения голосом.

– А вы, Кевин, как умерли вы?

Призрак медленно повернулся ко мне:

– Я умер весьма благородной смертью, и считаю, что я не обязан рассказывать о ней всяким неопрятным девчонкам. – Сказал он, с гордо поднятой головой. Его голос заставил меня вздрогнуть от испуга, и покрыться с ног до головы мурашками. Голос его, также появлялся издалека, наверно из того места, где было погребено его тело. Он был противней голоса толстяка, скрежещущий звук, как будто пилят, то, что нельзя распилить, но эти ребята не из робкого десятка, и не сдаются, упорно пилят и пилят.

В этот раз расхохоталась не я, а толстячок. Надрываясь от смеха, он схватился за свой большой живот:

– Да, весьма благородной, ага, как же! – Он так хохотал, что я могла позавидовать таким легким, которых у него уже не было. – Сказать от чего умер этот «благородный призрак»? Его смерть можно назвать нелепой, но никак не благородной!

– Замолчи! Ты не имеешь права рассказывать о том, что я тебе запрещаю! Вы ведете себя неблагоразумно мистер Синди! И ваша смерть, глупа, нелепа и даже не благородна! – Проговаривал он предложения так, словно выплевывает каждое слово, к счастью мне не довелось узнать, что такое призрачные слюни.

– Отчего же, вы называете свою смерть благородной? Вы ведь умерли из-за того, что хохотали так, что вас застал в расплох сердечный приступ! Это же как надо смеяться, чтобы дожить, ой простите, умереть до такого?! – Все еще хохоча и держась за живот говорил Синди.

И вдруг меня осенило:

– Поэтому вы мистер со смешным именем Кевин такой серьезный?! – Сказала я, повернувшись к нему.

Толстячок снова расхохотался:

– Да, у него было такое имя, потому что он всех кругом смешил! А потом он умер от смеха и стал серьезным! – Хохотал, похрюкивая Синди.

– Я промолчу про человека, у которого благородное девичье имя! Который утонул чтобы доказать всем, что он умеет плавать, да еще и в дорогом фраке! – Парировал тощий, едва улыбнувшись. Обидевшись, толстяк уставился в окно.

– Мистер Синди, а почему родители вас так назвали? – Спросила я.

Он снова грустно вздохнул:

– Они хотели девочку, а родился я, – ответил он, грустно проводя пальцем по стеклу.

– Мистер Синди, вы трижды неудачник! – Расхохотался тощий.

– Ох, как бы я хотел, чтобы мы оба были живы, и я снова мог задушить тебя! – Воскликнул толстячок

– А разве вы не можете этого сделать? – Спросила я.

– Людей легко, а вот друг друга уже нет, – ответил мне худой.

– Как вы все мне надоели! А ну ка быстро заткнулись, иначе я за себя не отвечаю! – Она смотрела на нас так, будто из ее глаз появятся молнии и поджарят нас до хрустящей корочки. Затем ее лицо резко сменилось гримасой ужаса и удивления. Она вскрикнула, и дрожащим указательным пальцем показывала то на тощего, то на толстого.

Ее кожа стала мертвенно – бледной. Она выглядела так, словно сейчас упадет в обморок. И мои догадки подтвердило ее действие, а именно, вжавшись к стенке кареты, она крепко вцепилась в сидение. Я не понимала, что происходит с этой сумасшедшей женщиной. Но потом, повернувшись к призракам я вскрикнула и соскочила с сидения, ударившись о верхнюю часть кареты..

От призраков не осталось и следа. Рядом со мной сидели вполне живые люди. Но как это произошло? Как могло случится так, что призрак становится живым? Какой же сумасшедший день сегодня!