– Чёрт знает что… – буркнул профессор, не веря собственным размышлениям, – преподаватель психиатрии собрался охотиться за призраками прошлого.

– Вы что-то сказали? – Малыш Харви, вёл к нему двух запряжённых, отличных лошадей, мощных, широкогрудых – в самый раз для переезда по пересечённой местности.

– У тебя всё готово? Тогда в путь.

Поляна, на которой когда-то располагался лагерь старателей, и на которой они в прошлый раз нашли израненного Оливера, осталась без изменений. После недолгой перепалки, возникшей из-за того, что Малыш Харви вновь заупрямился и никак не хотел идти в сторону болота, они продолжили свой путь пешком, внимательно осматривая окрестности. Довольно скоро они вышли к тому самому месту, где начинался обрыв, а внизу, раскинулось то самое болото, подёрнутое туманом, медленно стелившимся у самой земли и цепляющимся за остатки печной каменной кладки разрушенных домов. В самом центре этого мрачной низины возвышался заброшенный монастырь, точно такой, как и описывал его Оливер. От этого вида даже Венфорду стало не по себе, в голову лезли обрывки рассказа Таккера, его полный нечеловеческой злобы взгляд, туда же примешивались обрывки сна, виденного прошлой ночью. Что уж говорить о Малыше Харви, тот трясся, словно лист и постоянно оглядывался по сторонам, жалобно по-детски всхлипывая, когда они, спустившись, стали осторожно пробираться к центру трясины.

Добравшись до развалин, они присели на пригорке и огляделись по сторонам.

– Мистер Венфорд, а что мы должны искать? – первым нарушил молчание Малыш Харви.

Профессор, почесав щёку и оставив на ней полосу грязи, задумчиво посмотрел на возвышающиеся стены:

– Сумку, старую сумку, я думаю, она всё ещё здесь.

Тот скепсис, с которым он слушал рассказ Оливера, понемногу испарялся из его рассуждений. Было в этом месте нечто неправильное, что никак не укладывалось в голове, но что именно Венфорд никак не мог сформулировать, мысль постоянно ускользала от него. И глядя на клочки тумана, медленно плывущие над чёрными окнами болотной воды, он вдруг почувствовал себя очень одиноким перед той бездной неведомого, что всегда была рядом и теперь просочилась в его жизнь и навряд ли уйдёт из неё. Все те знания, что он собирал всю жизнь, которыми гордился и на которые всецело мог положиться, постепенно покрывались такими же тёмными пятнами, как омуты, окружавшие их сейчас со всех сторон. Внезапно в его памяти всплыли все те суеверия, над которыми он насмехался совсем недавно, страшные истории из его детства, от которых он отмахнулся, повзрослев. Взглянув на Малыша Харви, он невольно пожалел, что взял его с собой, тот был сильно напуган и до того похож на маленького ребёнка, несмотря на свою комплекцию и небритый подбородок, что профессору захотелось непременно извиниться перед ним. Но не успел он открыть рта, как внутри монастыря раздался громкий удар, как если бы что-то упало на каменный пол. От неожиданности оба вскочили со своих мест и замерли прислушиваясь. Холодный пот прошиб Венфорда по всей спине. Медленно взобравшись по склону, они, стараясь не издавать ни звука, двинулись к пролому в стене. Малыш Харви, аккуратно отодвинув профессора за свою широкую спину, первым заглянул внутрь и тут же отшатнулся назад, чуть не сбив Венфорда с ног.

– Там, – только и сумел он выдавить из себя.

– Что, там?

– Он там, сидит.

Не дожидаясь объяснений, кто именно там сидит, профессор сам заглянул внутрь.

Свет, пробивавшийся сквозь трещину в потолке, неровно выхватывал из темноты остатки прежнего убранства зала. Скамейки, подсвечники, старая пожухшая листва. Медленно струясь по полу и извиваясь как змея, свет падал и на старую каменную кафедру, привалившись к которой сидел человек. Профессор замер, разглядывая незнакомца. Тот сидел без движения, одет он был в старые лохмотья, а на голову надвинут капюшон.