Шампанское выпили молча – он не произнес ни слова, понимая, наверное, как и она, что любое слово было бы пошлым, потому что любых слов мало для выражения того, что они чувствуют оба.

Потом Сергей поднял крышку с фарфоровой соусницы, и по комнате разнесся запах мяса и горячего вина.

– Это пулярка, тушенная в белом вине, – сказал он. – Должно быть неплохо.

– Очень вкусно, должно быть! – воскликнула Вероника. – Я такого и не пробовали никогда.

– Тебе придется некоторое время питаться чем-то подобным. Если ты не передумала делить со мной кров.

– Мы будем жить в «Гарни»? – удивленно спросила она.

– Да. Но, полагаю, недолго.

– В Минске очень нелегко теперь комнату снять, – вздохнула Вероника. – Жилищный кризис ужасный. Даже на окраине, за городом даже, на Цнянке, где торф копают.

– Я не буду снимать комнату в Минске.

– Почему? – не поняла она.

– В ближайшее время мы уедем в Москву.

– Матка Боска!

– Ты не хочешь туда?

Вероника заметила, как он напрягся, как льдом схватились глаза.

– Ты неправильно задаешь вопрос, – улыбнулась она. – Я поеду с тобой куда угодно. Даже пешком пойду.

– Надеюсь, пешком больше не придется. Однако ты испугалась, когда я сказал про Москву.

– Не испугалась.

– Да, ты не из пугливых.

Льдинки, сверкая, рассыпались в его глазах.

– Но удивилась, – пояснила она. – Я подумала бы, что ты получил в Москве работу. Но не могу вообразить… Впрочем, это глупости.

– Не можешь вообразить, какую работу я мог бы выполнять, кроме как носить контрабанду? – уточнил Сергей. – Поверь, у меня есть и другие навыки.

– Не сомневаюсь! – засмеялась Вероника. – И не другие, думаю, а просто все возможные и невозможные. Но давай поужинаем? – попросила она почти жалобно. – Я правда голодная очень-очень.

– Конечно! – спохватился Сергей.

Он положил ей сперва семгу и заливной язык, потом пулярку, налил еще шампанского, сам выпил холодной польской водки… Поев, они долго еще сидели при свете оплывающих свечей, то касаясь друг друга, то целуясь, то просто разговаривая о чем-то исчезающе малом по сравнению с тем, что их переполняло.

Глава 12

Жить в гостинице оказалось непривычно и странно. Впрочем, не очень странно, быть может: после отъезда из родительского дома Вероника не имела ведь собственного житейского уклада. И комната, которую отец снимал для нее в Пинске на двоих с ее гимназической колежанкой, и палата, отведенная сестрам милосердия для ночлега в военном госпитале, и даже маленькая уютная комната у Цейтлиных – все это принадлежало ей не больше, чем гостиничный номер.

Правда, с приходом большевиков и никому уже ничего не принадлежало. Лазарь Соломонович философски замечал, что его с семьей в любой момент могут не только уплотнить, но и вовсе выселить из дому. Вероника поеживалась от такой его философичности, но понимала, что он прав.

Так что гостиница «Гарни» в этом смысле ничем не отличалась от любого другого пристанища. Но отличалась совсем в другом смысле…

Вероника не кривила душой, говоря, что готова жить с Сергеем где угодно. Но она и предположить не могла, что жизнь с ним окажется так легка, так как-то ладно для нее приспособлена. Дело было не только в безупречности его воспитания, не позволяющей ни единым жестом доставить ей какое бы то ни было неудобство; хотя и в этом, наверное, тоже. Но главное, она поняла, всей собою ощутила, что взаимная любовь создает такую прочную основу для повседневной совместности, какую едва ли создала бы общность работы, или прошлого, или даже будущего.

Физическая связь сразу стала полноценной частью их любви. Если были у Вероники даже малейшие сомнения в том, что это возможно, то они сразу и развеялись. В их первую ночь Сергей сказал, что не хотел бы, чтобы ей приходилось лишь терпеть эту сторону отношений с ним, и такого не будет. Тогда она не придала его словам значения, так переполняло ее все, что произошло между ними. И только теперь Вероника поняла, что значили те слова… Смущаясь от выспренности сравнения, она чувствовала себя теперь так, как, наверное, могла бы чувствовать себя скрипка, звучащая в руках музыканта вся, каждой декой и струной. При этом она видела, что не только сама получает удовольствие от физической любви, но и для Сергея оно такое же сильное.