– Разве не свою братаницу9, внучку князя Тудора Плеснеского и Вещего Халега, собирался киевский каган отдать в Смоленск? – вновь удивился неосведомлённый о последних киевских новостях Манар.

– Уже нет. Передумал. Побоялся, видно, роднить наследницу русских князей с сыном князя Володислава. Слишком большая сила – Смоленск, чтобы уступить её Червонной Руси.

– И Володислав Смоленский не возражает?

– Ему некуда деваться. С севера и юга он зажат землями, подвластными Новгороду и Киеву, а путь на восток преграждает Чернигов. С трёх сторон света блюдут земли вокруг Смоленской волости близкие родичи князя Киевского и сам Игорь. Породнившись с Червонной Русью, Володислав укрепился бы её силой против Киева. Но князь Игорь лишил его этой возможности…

– Некогда Володимир из Стольно10 звался каганом Руси, а перед тем его отец и дед. Теперь же Игорь Киевский – ровно каган. Червонная Русь ослабила себя распрями и позволила Киеву возвыситься. Ранее это было нам, киевским иудеям, на руку… Но теперь мы и сами в опасности… – с печалью сказал Авраам.

– Из ваших слов, уважаемые братья, следует, что князь Игорь нынче такая сила, что никто ему не указ, даже червонные князья. Отчего же он так стремится угодить кесарю Романусу, ущербив прочих торговых сорядников? – спросил иудей по имени Синай.

– Так ведь греки не взимают с руси платы, содержат и кормят купцов на подворье в Кустантине11, – ответил Манар, которому случалось ходить на торг к грекам. – А каган Иосиф12 за всё берёт мыто: и за проход пролива у Самкерца, и за переволоки между реками, и за торг в Итиле.

– Не только поэтому. Торговое соглашение с греками скрепляет земли князя Киевского. Слишком большой кусок земель откусил он, но пока не разжевал. Недолго и подавиться, – усмехнулся Иегуда.

– Червонная Русь благоговела перед Халегом Вещим и звала его каганом, оттого что он сумел склонить перед собой греков, – добавил Авраам. – Ему удалось немыслимое – то, чего не смог совершить сам Володимир Стольный. Коли Игорь продлит выгодное соглашение, он сравняется по властному достоинству с каганом Халегом.

– Почти сравняется, – уточнил Иегуда. – Язычники числили Халега потомком Сварога… Князь Игорь не может похвастаться подобным родством.

– Пустое. – Авраам махнул рукой. – Если князь получит желаемое от греков, ему ничего не будет стоить объявить себя родичем богов. Разве вам не ведомо, что удачливость вождей – для язычников суть их избранности.

– Что же нам делать, отец? – Синай с надеждой посмотрел на Авраама.

– Мы должны предупредить наших братьев – отправить человека в Итиль. Он сообщит кагану Иосифу о том, что нужно подготовить Самкерц к приходу русов.

– Отправить человека без ведома князя будет сложно, парнас13. А если и удастся, люди Игоря могут перехватить гонца в любой миг, – с тревогой сказал Иегуда. – К тому же не беспокоит ли тебя, Авраам, что, прознав о приготовлениях кагана Иосифа, Игорь обвинит нас, киевских иудеев, в измене? Сумеет ли каган удержать военные приготовления в тайне? А если нет? Тогда сурожские союзники Игоря очень скоро донесут ему о них. Самкерц-то, может, и устоит, но Козары будут стёрты в пыль дружиной князя.

На некоторое время воцарилось напряжённое молчание – почтенные иудеи притихли, представив последствия княжеского гнева. Разорённые дома, пожары, детский плач, рыданья поруганных жён, убитые мужи – их привычная жизнь превратиться в пепелище…

– А есть ли нам до всего этого дело, братья?! – воскликнул молчавший до сих пор иудей, звавшийся славянским именем Гостята, озвучив витавшие в воздухе мысли прочих. – Ведь мы уже давно живём в Киеве. Кагану Иосифу – не дети мы, а торговые сорядники. Как и князю Игорю. Но Иосиф далёк от нас, а Игорь – рядом.