Зимой 1905 г. несколько тысяч крестьян с топорами и пилами стали вырубать лес, принадлежавший председателю губернской земской управы Н. Н. Львову. Через несколько дней приехал Столыпин с отрядом казаков. Его переговоры с крестьянами ни к чему не привели. Толпа камнями сбила с седла станового пристава. Тогда Столыпин вышел один к разъяренной толпе и сказал, по свидетельству Львова, – «Убейте меня». И толпа опустилась на колени! Но стоило губернатору сесть в сани, в него полетели камни.

Когда красноречия не хватало, Столыпин требовал присылки новых войск для усмирения мятежа, а в глубине души сокрушался о пролитии крови. Его письма супруге, написанные в те дни, дают яркую картину происходившего.

«Сплошной мятеж в пяти уездах. Почти ни одной уцелевшей усадьбы. Поезда переполнены бегущими, почти раздетыми помещиками. На такое громадное пространство губернии войск мало и они прибывают медленно. Пугачевщина!».

«Теперь 2 ½ часа ночи и я с 8 утра за письменным столом. Напрягаю все силы моей памяти и разума, чтобы все сделать для удержания мятежа, охватившего всю почти губернию. Все жгут, грабят, помещики посажены, некоторые в арестантские, мятежниками, стреляют, бросают какие-то бомбы. Крестьяне кое-где сами возмущаются и сегодня в одном селе перерезали 40 агитаторов.

Приходится солдатам стрелять, хотя редко, но я должен это делать, чтобы остановить течение. Войск совсем мало. Господи помоги!».

«В приемной временная канцелярия, писцы работают на ремингтонах. Околоточные дежурят и ночью. И вся работа бесплодна. Пугачевщина растет – все жгут, уничтожают, а теперь уже и убивают. Во главе шаек лица, переодетые в мундиры с орденами. Войск совсем мало, и я их так мучаю, что они скоро все слягут. Всю ночь говорим по аппарату телеграфному с разными станциями и рассылаем пулеметы… Приезжает от Государя генерал-адъютант Сахаров. Но чем он нам поможет, когда нужны войска – до их прихода, если придут, все будет уничтожено».

«…кажется, ужасы нашей революции превзойдут ужасы французской. Вчера в Петровском уезде во время погрома имения Аплечеева казаки (50 человек) разогнали тысячную толпу, 20 убитых, много раненых. У Васильчикова 3 убитых. Еще в разных местах 4. А в Малиновке крестьяне по приговору перед церковью забили насмерть 42 человека за осквернение святыни… Местные крестьяне двух партий воюют друг с другом. Жизнь уже не считается ни во что. Я рад приезду Сахарова – все это кровопролитие не будет на моей ответственности.

А еще много прольется крови».

Но внешне губернатор был невозмутим. 20 октября 1905 г. он объявлял: «В случае производства, как это было сегодня, из толпы выстрелов и бросания бомб, войска откроют огонь. Если повторится стрельба из домов – будет действовать артиллерия».

Летом в Балашовском уезде забастовали врачи и решили бросить больницы и выйти в отставку. Столыпин не напрасно ждал, что благоразумные люди их осудят, но и предположить не мог, в чем выразится осуждение. Толпа в две тысячи человек собралась у гостиницы, где совещались врачи, и угрожала расправиться с ними. Столыпин принялся спасать забастовщиков, выводя их из здания, причем один из камней, пущенных толпой по врачам, попал в его больную правую руку, от чего потом она стала действовать еще хуже. С врачами случайно оказался Н. Н. Львов в качестве исполняющего обязанности предводителя дворянства. Не пришлось ли спасать и его? По словам Гурко, Львов действительно обязан жизнью Столыпину. Последний, впрочем, свидетельствовал лишь о том, что в Львова тоже попал камень.

В толпе кричали: «Они стреляют в вас, а мы должны молчать». Как раз за три дня перед тем было совершено очередное покушение на Столыпина.