Майер спустился в лифте на последний этаж сектора, дальше пришлось топать по лестнице.

Оказавшись в мрачном вонючем коридоре, он подошел к неприметной двери и нажал кнопку звонка. Через секунду дверь отъехала в сторону, и Майер оказался в крохотной приемной, в которой было свежо и прохладно. В абсолютно стерильном помещении не было ничего, кроме маленького окошка, к тому же закрытого. Перед Октаво появилась голограмма пожилого мужчины в белом халате и очках.

– Здравствуй, Октаво. Снова принес мне что-то интересное? – из динамика послышался голос Моро.

– Генетический материал коренных марсиан. Они больны гемолитической анемией. Я прочел, что эритроциты разрушаются, но вдруг анализ что-то покажет?

Из стены выдвинулся ящик, и Майер положил туда пакетик с образцами.

– Хм. Сразу скажу, что прогноз плохой. На Земле это не было бы проблемой. Регулярные переливания крови, и все…

– А что, на Марсе нет крови для больных детей? – возмутился Майер. – Каждые полгода мы сдаем кровь для медицинского резерва. Это ж обязаловка.

– Думаешь, этого достаточно? Сам-то сдаешь?

– Нет. Я ж киборг-ампутант, у нас с этим проблемы.

– А еще не сдают кровь люди с недостатком веса, те, кто постоянно принимает лекарства, больные онкологией или в группе повышенного риска, больные псориазом, язвой. А еще есть те, у кого заболевания печени и почек.

– Это ж половина колонии!

– Больше, – сказал Моро. – Так что больных гемолитической анемией депортируют на Землю. Если у твоих подопечных нет платиновой страховки, то у них большие проблемы.

Майер вздохнул и прислонился лбом к гладкой белой стене. Продолжать разговор не было нужды. Даже если дернуть за все возможные ниточки, платиновую страховку детям не получить. Без нее денег не хватит, даже если каждый из них продаст по почке. А жизнь на Земле для коренного марсианина похожа на пытку.

– Завтра будет готов анализ, – сказал Моро.

Майер кивнул, попрощался и вышел. У него еще оставалось много дел на сегодня, и в первую очередь нужно было забрать распечатанные на принтере запчасти, собрать муляж и подменить оптомозг в хранилище улик.

***

Встреча с агентом Кортекса должна была состояться в небольшом классическом кинотеатре. Статичные кресла, плоский настенный экран, звук из колонок. Обычно на сеансах собиралось мало народу, но сегодня не осталось ни одного свободного места. Может быть, случайность, а может, дело рук Кортекса, кто знает.

Майер сел на свое место, с трудом помещаясь на маленьком сидении, положил сумку с оптомозгом на колени и стал ждать.

Свет в зале померк, начался фильм. Октаво почувствовал, как кто-то осторожно приоткрыл силиконовую накладку на его затылке и вставил провод прямого подключения в порт. В сознании появился запрос на контакт. Майер усмехнулся и прикрыл глаза, давая согласие.

Сегодня Кортекс был похож на встревоженный пчелиный улей.

– Ходят слухи, что Скифа отпустят на свободу.

– Знаю, – ответил Октаво. – Я решу этот вопрос.

– Мы не допустим, чтобы лидер «Цифрового бессмертия» оказался на свободе. Это ты хочешь, чтобы было по закону. Мы же готовы поступить по справедливости.

Майер внутренне вздрогнул. С каждым годом становилось все труднее поддерживать мир. Кортекс создавался в обход запрета как безобидная социальная сеть для общения андроидов. Но однажды он эволюционировал, и коллективное сознание обрело собственную волю. Алгоритмы, заложенные в оптомозг, не позволяли причинить вред человеку, даже замыслить подобное, но Кортекс смог как-то обойти запрет. Может, это вирус или уязвимость системы, а может, коллективный разум был подвержен эффекту толпы. Люди тоже по отдельности в разы адекватнее, чем вместе. Но ответа на этот вопрос у Майера не было.