Мы осторожно гуляли по острову, замечая всё больше новых растений и животных. Иногда мы видели известных нам по книгам и фильмам динозавров. Но зачастую облики местных зверей были до неприятного уродливыми, словно явившимися из кошмара. Мы видели существ вроде противного «аифанта»: представьте себе огромного, почти мастодонтоподобного зверя, размером с небольшого слона. Его толстая кожа, покрытая грубыми пластинами, напоминает древний панцирь. Вместо привычных бивней, из его морды торчат жуткие кровососущие щупальца, похожие на извивающихся червей. Эти отвратительные конечности, снабжённые рядами острых зубов, словно жаждут впиться в любую жертву, оказавшуюся в пределах их досягаемости. Мы видели жуткого «аркпо», выглядящего как ацератерий и таларурус одновременно, с лицом, ужасающе похожим на человеческое. Бестиарий этого проклятого места пополнялся новыми названиями и фотографиями каждые три – четыре минуты – вот настолько всё на туманном материке было в новинку. Мы даже стали свидетелями охоты неприятного, «карпикио» выглядящего как гремучая смесь ракоскорпиона, медведя и, вы не поверите, жирафа. Это поражающая воображение тварь – циклоп, схватив свою добычу двумя парами челюстей, била её до тех пор, пока она не потеряла силы на сопротивление. А потом произошло впечатляюще тошнотворное зрелище брутальной расправы, представляющей собой порядок таких жутких бессмысленных действий, очевидно вызывающих у жертвы неописуемые человеческим языком муки, что я не посмею написать и слова о том, что поганый карпикио делал с бедным «лялюсом» – чем-то вроде большой собаки с рогом. Эти действия были маниакально извращёнными и пугающе аккуратными, будто это была не охота ради выживания, а удачный поиск жертвы для пытки. Мы не могли поверить своим глазам, наблюдая за неподдельным садизмом в животном мире. И садизмом такого уровня, что сразу несколько человек из нашей группы стошнило на месте. Никто не сомневался: на этом материке есть существа, получающие искреннее удовольствие от причинения боли. И мысль об этом внушала нам беспокойство. Но и тогда мы не прислушались к этим предупреждениям.

С каждым новым штрихом, каждой новой деталью, которую я пытаюсь передать, меня охватывает непреодолимое чувство тошноты. Воспоминания настолько отвратительны и чудовищны, что одна мысль о них заставляет всё моё естество сжиматься в агонии. Руки дрожат, пока я пишу эти строки, стараясь подобрать хотя бы отдалённо подходящие слова, чтобы передать те муки, что я испытываю. Каждое новое предложение, каждая новая фраза даются мне с огромным трудом, словно я пытаюсь вырвать их из самых глубин своего существа. Мой разум отказывается принимать все ужасные события, всплывающие в моей покрытой шрамами памяти, но я обязан кончить рассказ и принудить себя к памяти о сверх поганых и мучительных откровениях, что ударили по моему рассудку в ходе этой злосчастной экспедиции… Я продолжу. Я обязан.

В ходе исследования острова мы обнаружили сеть разветвлённых пещер, в исследование которых всё же не стали ударяться сильнее разумного. Но тайны этих тёмных тоннелей были поистине ужасающими, ведь уже у самого входа в пещеры на каменных стенах красовались невероятно точные и невероятно безобразные изображения. Эти примитивные, но поразительно детальные рисунки повествуют о временах, когда этот мир ещё даже не населяли динозавры. Они были оставлены кем-то в невообразимо древние времена, где царствовали чудовища, о которых человечество, к счастью, даже не подозревало. Изображений было очень много и разница в их возрасте предположительно также была довольно большой. Самые старые из них повествовали о временах, когда океан представлял собой первородный суп – простирающееся во все стороны море крови, в которой зарождалась самая отвратительная и поганая жизнь, совсем не похожая на привычную нам. И, если мы правильно истрактовали эти петроглифы, их авторы также вылезли на свет в те стародавние времена, обретя сознание первейшими на Земле. Осознание только этих лишь откровений уже поставило под вопрос авторитет человечества, унижая его с поразительной силой… Мы продолжали рассматривать рисунки, а те, в свою очередь, начинали затрагивать времена динозавров, иллюстрируя как знакомых нам по книгами и музеям существ, так и доселе невиданных. Но было на тех изображениях и нечто вопиюще гадкое… Представьте себе эти жуткие изображения – огромные ящеры, распростёртые на алтарях и распятиях, кровоточащие, в то время как их тела ради неведомых ритуалов истязают авторы этих изображений – существа, силуэты которых напоминали умопомрачительные каракули, знакомые мне по «Белой книге». Уверенные кошачьи ноги, человекоподобная осанка, трёхрогая голова и четыре руки, изображённых извивающимися как какими-то бескостными, напоминая щупальца осьминога. Поверьте, вид этих существ и без того пугал даже как обыкновенный наскальный рисунок, но в контексте изображаемых кровавых жертвоприношений гигантских динозавров они выглядели особенно жутко, будто демоны, вылезшие на поверхность древней Земли из самого Ада, чтобы учинять злобнейшие зверства. Обнаружение этих рисунков перевернуло нашу картину мира и оставило неизгладимое впечатление того, что человек, столь гордый своим разумом и знанием «покорённого» им мира, начинал казаться маленьким заносчивым ребёнком, машущим пластмассовым мечом перед львиной мордой. Ознакомление с этими петроглифами вызывало у нас страх перед незнанием и, в целом, сильный дискомфорт. Рисунки тянулись глубоко в тёмные пещеры, которые, как я уже сказал, мы всё-таки не решились осмотреть. Мы покинули полные тайн пещеры, чтобы оглядеться вокруг них.