Надо сказать, что ма весьма стойко переносила американский жаргон сына, но когда тот пытался ей противиться, она теряла самообладание и начинала нервничать.

– Бог ты мой! – рассердилась она. – Он меня ещё и выпроваживает! У него, видите ли, проблема! Да если бы тебе мои заморочки, ты бы тогда давно с голоду помер со своими выкрутасами. Так что не выпендривайся, а немедленно заправляй кровать, умывайся и марш на кухню!

– Ну, как ты не понимаешь, ма! – взмолился Шериф. – Ведь речь идёт о чести твоего сына. Какой может быть разговор о жрачке и прочей ерунде, когда надо мной повис Дамоклов меч?

– А я сказала: немедленно! – ма была непреклонна. – Иначе вообще никуда не пойдёшь!

По стальным ноткам в её голосе главный полицейский Окраины понял, ещё одно слово против, и домашний арест ему обеспечен. И тогда он решил пойти на хитрость. А уж в хитрости ему не было равных по всей Окраине. Ну… разве что кроме Чингачгука, Виннету и Мэра.

– О, кей, ма, – сдался он, – твои аргументы весомее моих.

– То-то же, – назидательно изрекла та, успокаиваясь.

– Готовь завтрак, через пять минут я буду на кухне.

– О, кей, сэр!

Иногда, в порыве чувств, ма была не прочь блеснуть знаниями иностранного языка.

Но только она вышла, как Шериф быстро натянул на себя старенький пиджачок, на левой стороне которого красовалась кокарда с военной фуражки – знак шерифа, нахлобучил на голову ковбойскую шляпу и, пряча на ходу в карман трубку, выскочил на улицу, где нос в нос столкнулся с Максом. Столкновение было настолько сильным, что оба оказались на земле.

– Чёрт возьми! – выразил своё мнение на счёт этого инцидента страж порядка, потирая ушибленное место.

– Сам, чёрт возьми! – резонно возразил Макс, держась за нос. Именно им он протаранил грудь великого сыщика. – Смотреть надо, куда летишь.

– Хорошо, бой, – примирительно сказал Шериф, понимая, что разборки сейчас ни к чему. Вот-вот его ма должна была обнаружить его бегство, – будем считать это небольшой автомобильной катастрофой. О, кей?

– О, кей! – охотно согласился Макс и, поднявшись, стал отряхивать свои штаны.

Пытливый взор лучшего следователя Окраины тут же подметил, что штаны на нём те же, что были раньше.

– Неужели успел? – искренне удивился он.

– Ага, – радостно ответил рыжий и облегченно вздохнул. – Как раз успел.

– А я думал, тебе хана… Ну, а живот как?

– Нормально! – довольно расцвел парнишка и хлопнул себя по пузу. – Мамка мне ещё лекарство какое-то дала. Так что, все нормально.

– Молодец! – похвалил его Шериф. – Тогда беги и сообщи всем, чтобы собирались на Пустыре.

– Уже.

– Что, уже?

– Уже всем сказал. Поди, собрались уже.

– Да??

Макс до глубины души был рад, что поверг видавшего виды детектива в изумление своей расторопностью. А Шериф, находясь в состоянии прострации, долго пытался найти подходящие слова, чтобы хоть как-то высказать то, что он думает по этому поводу, но так и не смог, и только выдавил из себя:

– Одно слово – вездесущий.

– Ага! – гордо согласился Макс и счастливо улыбнулся на всю ширину своей конопатой физиономии.

– А ты сказал им про Лизку? – спросил Шериф, когда они уже подбегали к Пустырю.

– Ага!

– Болван! – не сдержался главный сыщик.

Это путало все его планы, и он не мог не высказаться об этом. Но, увидев, что Макс собирается возразить, тут же спохватился:

– А в прочем, может это и к лучшему. Но ты представляешь себе, что там сейчас твориться?

На Пустыре действительно творилось что-то невероятное. Несмотря на то, что с момента обнаружения Лизки прошло каких-то полчаса, там собралось уже больше половины представителей детворы Окраины. Все что-то негодующе кричали друг другу, махали руками и больше напоминали разорённый улей, чем сход.