Боб явственно ощутил, что у него внутри что-то лопнуло.

– Тогда мы поедем отсюда, – сказал он, но не пошёл к выходу, а, наоборот, опустился на стул с дерматиновым сиденьем, который выглядел как двоюродный брат каталки.

– Я сделаю ксеро. Бородатый ушёл с его карточкой, Боб остался сидеть. На стене висел график дежурств. – Ну и язык, вместо фамилий, у них отчества. Петрович, Антонович, Задупович. На столе тикали часы с чёрными стрелками, за окном шелестел дождь. Ветки дерева с округлыми листьями подрагивали прямо у форточки. Марта, Марта, что ты придумала.

Вошла старушка, отдала ему карточку. – Вам здесь нельзя, посидите в коридоре. Или погуляйте, пока пан доктор посмотрит вашу дружину… жену. – Где она? – В смотровой, где ещё. Старенькая Олёна смотрела строго. – Ступайте, тут не надо быть. – А есть у вас аппарат с кофе или минералка? сэндвичи? – Я вам вынесу чай, только туда. Здесь не можно.

В коридоре у стены стояли два стула. Все двери были закрыты. Слабый свет шёл из узкого окна в торце. Боб сел на стул боком и прижался к стене. Поверхность была некачественно выкрашена масляной краской. «Небось зелёная, как в старорежимных богадельнях», – подумал Боб и застонал.

– Машина! Закрыл ли он замок? Он вскочил и стал шарить в карманах. – Господи, ещё не хватало! Так, сюда и направо, – он спрыгнул со ступеньки. Авто стояло на месте. И он-таки забыл заблокировать двери, мудак.

Если бы упёрли вещи или документы, вот была бы потеха. Хотя кому тут воровать, за полдня встретили четверых. Дедок на остановке, ведьма с сумкой, эта старушенция в приёмном покое и, с позволения сказать, дохтур. Сериал «Скорая помощь». Интересно, больных тут тоже нет или только персонала нехватка?

Боб сделал несколько вдохов-выдохов, держась за перила крыльца. Вдох животом, выдох через спину. Следующий вдох двухфазный, расширяются рёбра. – Прошу! – слабый голос. Пани Олёна возникла в коридоре с кружкой в руках. – Ваш чай, – извольте. Хотите печиво? – Что-что? Ах, пирожок. – Спасибо! Забавно, слова вроде похожи, а означают немного другое. Не проще было бы всем говорить на одном языке, как вы считаете? – А зачем? – Ну понимали бы друг друга лучше. – Я и так вас добро разумею. Если что-то потребуется, я буду в пятом кабинете. Старушка развернулась и пошла по коридору тихими чёткими шагами. Обиделась. Какие же они чувствительные, эти малые народности. Как дети. Боб вспомнил, как его друг рассказывал про жизнь на одном карибском острове. Что люди там обидчивые и наивные. Легко верят, но с трудом прощают любую несправедливость. И никакими деньгами уже не купишь их расположения. Кстати, насчёт денег. Боб, конечно, бахвалился перед Мартой, но на самом деле на счетах у него было меньше, чем хотелось бы. Маман стрясла с него долю в банкете, попросила оплатить билеты двум кузинам и тётушке, да ещё объявился один старый кредитор… хорошо бы со страховкой уладилось, а то неизвестно, во что выльется эта их бесплатная медицина.

Часы где-то пробили три часа. Ни фига себе… день к концу, а он ничего не ел. Где бы тут найти пропитание? Пирожка пани Олёны явно недостаточно. Хотя он вкусный… с чем интересно: фасоль, картошка? Остренькая начинка. Боб достал телефон. Да, борода был прав: с интернетом здесь не густо. Вот тебе, Бобик, жажда экстрима. Во всём мире гугл подскажет, где поесть и выпить, а тут остаётся только спрашивать придурочных местных. А те слова в простоте не скажут, всё с подвывертом. Да и сколько мы ни ехали, ничего похожего на харчевню не попадалось. А магазин, кажется, был. Боб вышел, сел в машину и развернулся. Магазин точно должен где-то быть, где-то быть.