– Снегирёва? Отлично! Это Полина Дьячук! Вопрос только один: какого чёрта ты делала сегодня с моим Костей в ресторане на Линной?

– Я…

– Тебе конец, шалава! Увести его вздумала? Ещё хоть раз вас вместе увижу – ты всего лишишься, сучка крашеная, поняла?

И бросила трубку, оставив меня стоять с открытым ртом посреди коридора.

4. Глава 4

В субботу мы с мамой вовсю собирались, в воскресенье отдыхали и даже погуляли немного, а в понедельник я встала в четыре, чтобы проводить её на поезд. Самолёт сразу отпадал – ей было очень тяжело подниматься и спускаться по длинным лестницам, к тому же, от аэропорта до больницы было гораздо дольше ехать.

Я привыкла подставлять маме плечо, и она уже давно не казалась мне тяжёлой. К тому же, за время болезни очень похудела, но всё равно держалась молодцом. Сразу по приезду её должна была встретить тётя, которая была куда сильнее меня.

– Хватит уже переживать! – сказала мама, когда я устроила её в купе. – На верхнюю полку мне лезть не надо, а до туалета уж как-нибудь доберусь.

– Надо было всё-таки заказывать сопровождение.

– Глупости! – отмахнулась она. – Я ещё крепкая! Раз уж нашла силы на косметику и причёску – не всё потеряно.

Я слабо улыбнулась: она и правда хорошо выглядела, тональник скрыл круги под глазами, а волосы, хотя и поредели, оставались шелковистыми и яркими.

– Пиши мне, ладно? И я буду звонить. А, если вдруг что-то будет беспокоить, зови проводницу, Аллу Сергеевну!

– Конечно, маленькая моя, – и она мягко сжала мою руку. – Всё будет хорошо.

Я тихо вздохнула. Последние месяцы мы всё время были рядом, исключая только те дни, когда мама ложилась в одну за другой больницы. Бесконечные обследования, лекарства, уколы… Я так привыкла к этому, что не могла представить квартиру без её бодрого, несмотря ни на что, голоса.

Мы плакали вместе, когда становилось совсем плохо. Мы верили друг в друга. Она была моим светом в непроглядной ночи, а я – её опорой. И вот теперь, в который раз поцеловав маму на прощание и выйдя из поезда, я ощутила внутри болезненную пустоту. Словно льдом сковало ноги, а в горле першило, но у меня получилось улыбнуться ей, смотрящей в окно.

– Я тебя люблю!

– И я тебя, – прочитала в ответ по губам.

Поезд вскоре тронулся, и я долго смотрела ему вслед, не понимая собственных чувств. Это было опустошение столь полное, что оно превращалось в боль, но мне удалось победить её простыми домашними делами.

И снова все мысли были о маме, ведь я занималась готовкой, только чтобы разнообразить её будни. Из-за некоторых врождённых особенностей и хронических заболеваний, ей нельзя было многие обычные продукты вроде изделий, содержащих глютен, и я привыкла печь хлеб из рисовой, гречневой и кукурузной муки, а ещё постоянно покупать хлебцы. И вот теперь, выполняя обещание, данное маме, впервые за долгое время шла в кулинарию за пирожными – для себя одной.

Я нарочно выбрала самые яркие вкусности, а заодно взяла любимый клюквенный морс. Вечер предстоял странный – животных мы не держали, и я привыкла к мирному общению с мамой. Как минимум месяц без неё справлюсь? Конечно, мы будем говорить по телефону, да и тётя была тем человеком, с которым не страшно и на необитаемый остров попасть, и всё же – как?..

Дома было слишком тихо и пусто, только кран, будь он неладен, капал. Сколько раз мы вызывали мастера, чтобы поменял прокладку и сам смеситель – не сосчитать. Он всё равно капал, причём, всегда в одном и том же ритме.

Я поставила чайник и долго сидела на кухне, глядя на пирожные. Они казались муляжами – красивыми, но безвкусными. Не такой ли была и я сама? Не потому ли несколько лет назад случилось то, что случилось? А вдруг болезнь мамы была как-то связаны с моими разочарованиями? Нет, это были запретные мысли. Они расстраивали маму ещё больше, чем моё состояние наседки. В погожие дни она чуть ли не силком выпроваживала меня развеяться, и никогда по возвращении я не заставала её в слезах, хотя и подозревала: плачет, пока не вижу. Вот и теперь она не просто уехала: взяла с меня обещание наладить досуг, а не заниматься только работой, готовкой и домашними делами. Но куда я могла пойти? Может быть, в кино?