Б.: Хорошо. Если мы говорим, что все это движение времени прекращается, что бы это ни значило, – слово «прекращается» не подходит, потому что это тоже время.

Кр.: Время оканчивается.

Б.: Без движения времени, которое есть энергия…

Кр.: Понимаете, внешнее движение такое же, как и движение внутреннее.

Б.: Да. Что бы вы ни делали внешне, вы должны сделать это также внутренне. Звучит верно.

Кр.: И это одно и то же движение.

Б.: И оно охватывает все.

Кр.: Включая время. И если это движение прекращается, что остается? Удалось ли мне выразиться понятно? Мы ведь не говорим тут чепуху? Я не думаю, что это чепуха. Скажем так. Мы никогда не имеем дела ни с каким другим движением, кроме внешнего.

Б.: Во всяком случае, как правило. Большую часть нашей энергии мы отдаем внешнему движению.

Кр.: Внешнему. И психологическое – тоже внешнее.

Б.: Это отражение внешнего движения.

Кр.: Мы считаем его внутренним, но в действительности оно внешнее, верно?

Б.: Да.

Кр.: И вот, когда это движение прекращается, как ему и следует, останется ли тогда по-настоящему внутреннее движение – движение, которое не может быть выражено в терминах времени?

Б.: Вы спрашиваете, существует ли движение другого рода, которое все еще движется, но уже не в терминах времени?

Кр.: Именно так.

Б.: В этом нужно разобраться. Можете продолжить?

Кр.: Видите ли, слово «движение» означает время.

Б.: Ну на самом деле оно означает перемещение с одного места на другое. Во всяком случае, в нем присутствует понятие о чем-то, что не статично. Отрицая время, вы ведь не хотите вернуться к чему-то статичному, что по-прежнему предполагает время?

Кр.: Давайте скажем, к примеру, что человеческий мозг был натренирован, приучен в течение веков к тому, чтобы двигаться на север. И вдруг он сознает, что движение на север означает непрекращающийся конфликт. Как только мозг это понял, он начинает двигаться на восток. И в этом движении он меняется. Верно?

Б.: Да, что-то меняется.

Кр.: Качество ума меняется.

Б.: Хорошо. Понятно, что он в каком-то смысле пробудится к иному движению.

Кр.: Да, к иному. И снова «движение», видите?

Б.: Не лучше ли подходит тут слово «течение»?

Кр.: Если я шел на север всю мою жизнь, и вдруг наступает остановка, движение на север прекращается, при этом мой мозг не стремится на восток, юг или запад. Тогда конфликт прекращается, верно? Потому что больше нет движения ни в каком направлении.

Б.: Тогда ключевой момент – направление движения. Когда движение фиксировано направлением, внутренне оно приводит к конфликту. Но внешне мы нуждаемся в фиксированном направлении.

Кр.: Конечно, нуждаемся. Это понятно.

Б.: Да. Итак, когда мы говорим, что мозг не имеет фиксированного направления, как он тогда движется? Во всех направлениях?

Кр.: Тут я немного не уверен. Можно ли сказать, когда действительно приходишь к такому состоянию, что это источник всей энергии?

Б.: Да, когда движешься все глубже и глубже внутрь.

Кр.: Это по-настоящему глубокое внутреннее движение – не внешнее, которое становится внутренним, а когда прекращается и внешнее и внутреннее.

Б.: Да, мы можем отрицать и то и другое, и внешнее движение и внутреннее, так что всякое движение как бы остановилось.

Кр.: Не будет ли это источником всей энергии?

Б.: Да, пожалуй, мы могли бы так это определить.

Кр.: Могу я сказать немного о себе?

Б.: Конечно.

Кр.: Это звучит так странно.

Б.: Вовсе нет. Пока что все очень логично.

Кр.: Сначала о медитации. Всякая сознательная медитация – это не медитация. Верно?

Б.: Что понимаете вы под сознательной медитацией?

Кр.: Это преднамеренная практика медитации, преднамеренная – в смысле продуманная заранее. Существует ли медитация, которая не продумывается заранее и не служит для эго средством становления чем-то или отрицания чего-то?