И своего фамильяра ты нашла там?

Но задать его женщина не успевает, потому что Сибил стискивает мое запястье и тащит меня дальше.

– Мы скоро вернемся за пуншем! – кричит моя подруга.

Беспомощно машу рукой и следую за ней.

– Ты вообще собираешься прекратить водить меня за ручку или нет? – спрашиваю.

– Ой, только не говори, что тебе хотелось задержаться, чтобы ответить на вопросы Тары, – фыркает Сибил.

И правда.

Вместо ответа подношу к губам выпивку. Этот ведьмин пунш пахнет дымком, а на вкус отдает лакрицей. Но он такой не всегда; иногда он цветочный, иногда цитрусовый, иногда – медовый. Единственное, что остается неизменным, это слегка горьковатая нотка эспиритуса, ингредиента, взаимодействующего с нашей магией.

Сибил притягивает меня ближе:

– Увы, мне жаль огорчать тебя, но Кейна здесь нет.

Едва не давлюсь пуншем:

– О Богиня, Сибил! Пожалуйста, перестань о нем говорить! Он мне нравился давным-давно.

Она хмыкает:

– Ну, если месяц – это давно…

Гляжу на нее, прищурившись, гадая, то ли она помнит что-то, чего не помню я, то ли просто меня разыгрывает.

Императрица моя…

Волоски на моих руках встают дыбом.

Святая Матерь.

Взгляд метнулся к окружающим поляну деревьям в поисках обладателя голоса.

Скучаешь по мне, маленькая ведьма?

У меня перехватывает дыхание.

Не может этого быть. Он остался в Южной Америке. Он был голый, он не говорил по-английски, он не понимал, где он и когда.

Он никак не мог добраться сюда.

– Селена? – окликает меня Сибил.

Я иду за тобой.

Лихорадочно озираюсь. В последний раз, когда я слышала его голос, его магия была повсюду, заполняя синевой склеп. Сейчас, однако, воздух насыщен самой разнообразной магией. Если там есть и магия Мемнона, она просто смешалась с остальными.

И когда я найду тебя, любимая, я заставлю тебя заплатить.

– Детка, ты в порядке? – прерывает мои мысли Сибил. – Выглядишь так, будто призрака увидала.

Облизываю пересохшие губы, сосредотачиваю взгляд на подруге. Меня трясет. Нерон приваливается ко мне, поддерживая. Кладу руку на его голову, запускаю пальцы в шерсть.

Надолго припадаю к стакану. А потом, понизив голос, признаюсь:

– Когда я была в Южной Америке, после того, как наш самолет разбился, я… – Оглядываюсь, убеждаясь, что никто нас не слышит. Сглатываю. – Я, кажется, кое-что пробудила.

– Что? – Сибил недоумевает. – В каком смысле – «пробудила»?

Вспоминаю глаза Мемнона: темные, дымчатые снаружи, медовые внутри. Вспоминаю, как эти глаза смотрели на меня – так, словно я была всем, что Мемнон любил, и всем, что он ненавидел.

– Я… После крушения, там был голос – и магия, – которые звали меня.

– Звали тебя? – повторяет она, недоверчиво поднимая брови.

Киваю.

– Мои воспоминания об этом немного… расплывчаты. Но эта магия… она привела меня в гробницу.

– В гробницу?

Сибил смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Гребаная Богиня, – шепчу я яростно. – Я не выдумываю. В своем магическом квесте я нашла непотревоженную гробницу и, черт возьми, потревожила ее. – Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. – Слушай, я знаю, в это трудно поверить. Я не Индиана Джонс. И все же я шла по следу магии, которая привела меня к гробнице, в которую я вошла.

– Зачем ты это сделала? – шипит она в ответ.

Кажется, подруга наконец мне поверила.

– Я не знаю.

Как мне объяснить, что учинила со мной эта магия? Даже сейчас я помню, как она шептала мне в ухо, как гладила кожу, как тянула меня к склепу. Я… не могла плюнуть на нее. И не хотела.

– Ладно, – Сибил отмахивается от моих объяснений. – Значит, ты вошла в гробницу…

Она ждет продолжения.

Набираю в грудь побольше воздуха.

– Там все было покрыто чарами, настоящими