– Конечно, – не без горечи отвечала она, – совет ваш превосходен, но людям в нашем положении трудно быть веселыми. Однако не надо, по крайней мере, распускать себя, не надо создавать себе лишних забот. Их слишком много и без того. Но вы, разумеется, не можете входить в это.

– Боюсь, что действительно не могу принести пользы; но я искренно надеюсь, что дела вашего отца сами собой скоро поправятся.

Она поблагодарила за доброе пожелание, проводила меня до калитки и с легким поклоном и холодным рукопожатием простилась со мной.

В один особенно душный день в поисках тени и тишины я забрел в переулки Старого Темпля и неожиданно столкнулся там лицом к лицу со своим старым приятелем и товарищем по университету – Джервисом, позади которого стоял, глядя на меня со спокойной улыбкой, мой бывший профессор – доктор Джон Торндайк. Оба они сердечно меня приветствовали, и я был очень польщен этим: ведь Торндайк был знаменитостью, и Джервис был все же постарше меня.

– Я надеюсь, что вы зайдете к нам на чашку чая, – сказал Торндайк; и так как я охотно согласился, он взял меня под руку. Мы пересекли двор и направились к казначейству.

– Не подумываете ли вы покинуть изголовье больного и последовать нашему примеру – превратиться в юриста? – спросил меня Торндайк.

– Разве и Джервис стал юристом? – воскликнул я.

– Действительно, стал, черт возьми! – ответил Джервис – Я живу паразитом при Торндайке.

– Не верьте ему, Барклей, – вмешался Торндайк. – Он – мозг нашей фирмы. Я придаю ей только респектабельность и известный моральный вес. Но что вы делаете теперь?

– Я заменяю Бернарда. У него практика в Феттер-Лейне.

– Я знаю, – сказал Торндайк. – Мы встречаем его иногда. Он выглядел очень плохо последнее время. Он сейчас в отпуску?

– Да. Он отправился в Греческий архипелаг на судне, промышляющем торговлей коринкой.

– В таком случае, – сказал Джервис, – вы теперь здешний районный врач. Наверное, вы стали чертовски важным?

– Однако, судя по тому, что вы здесь гуляли на досуге, когда мы встретились с вами, ваша практика должна быть не слишком утомительна, – добавил Торндайк – Она вся, должно быть, сосредоточена в этом районе?

– Да, – ответил я. – Мои пациенты по большей части живут на расстоянии полуверсты от амбулатории. Ах да, я вспомнил об одном очень странном совпадении! Мне кажется, оно должно заинтересовать вас.

– Вся жизнь состоит из странных совпадений. Только литературные критики удивляются им. Но расскажите, в чем дело?

– Оно связано с одним случаем, о котором вы говорили в госпитале, года два тому назад. Вы говорили об исчезновении человека при весьма таинственных обстоятельствах. Этого человека звали Беллингэм. Вы помните?

– Египтолог? Да, я хорошо это помню. В чем же дело?

– Брат его – мой пациент. Он живет в Невиль-корт со своей дочерью, и мне кажется, что они так же бедны, как церковные крысы.

– Да? – сказал Торндайк. – Это очень интересно. Они, видимо, внезапно потеряли все свое состояние. Если я не ошибаюсь, его брат жил в собственном, довольно большом особняке?

– Да, совершенно верно. Я вижу, что вы помните все, связанное с этим делом.

– Дорогой мой, – воскликнул Джервис, – Торндайк никогда не забывает подобных вещей. Он ведь нечто вроде судебно-медицинского верблюда. Проглатывает сырьем различные факты как из газет, так и из других источников, а потом, в часы досуга, мирно пережевывает их. Удивительная привычка! Стоит какому-нибудь факту появиться в газетах или в суде – Торндайк целиком проглатывает его. Потом все как будто замирает и забывается. И вот через год, через два, это дело опять всплывает наружу, но уже в новой форме, и к величайшему нашему удивлению оказывается, что Торндайк успел уже его разобрать. Недаром за этот промежуток он не раз пережевывал свою жвачку!