Сейчас Волынский не знал никого в городе, кто мог бы решиться на такое масштабное преступление, как похищение дочери начальника таможенного поста. «Почерк не местных. Москва может или Питер?», – размышлял он. Но здравых идей у него не было, слишком мало вводных. «Знать бы, что они хотят провезти, тогда было бы понятнее, кто это»

Только сейчас Андрей задумался о том, что может потерять дочь. Пару раз, когда Нина была совсем маленькой, у него было похожее чувство при ее болезнях, но тогда всякий раз появлялись врачи и успокаивали его, что это обычный грипп или энтеровирус. Теперь же прошло уже полдня, а требований от похитителей не поступало, потому Волынский сильно нервничал. В попытке успокоиться он допил початую бутылку виски, но это не сильно помогло. Всю ночь Андрей ворочался и проснулся рано утром, задолго до звонка будильника.

Поспать еще не получилось. Он без аппетита позавтракал, отказался от традиционной пробежки, и ни свет ни заря поехал на работу. Там Волынский пытался погрузиться в рутину, надеясь, что это его успокоит, но все валилось из рук. В голове запускалась карусель мыслей, и Андрей вовлекался в их круговорот, будучи не способен ни на чем сконцентрироваться. Перед глазами вставал образ Нины, и он с ужасом представлял ее в лапах похитителей. В какой-то момент он уже решил обратиться в полицию, но удержался от этого поступка. Еще был вариант позвонить кому-то из друзей, но они все были очень далеки от его бизнеса и вряд ли могли дать дельный совет. Все понимающий в их делах старший товарищ и партнер, а он именно так воспринимал Федотова, был далеко. Илья уехал с сыном на реабилитацию куда-то в северные провинции Китая, где с ним толком было не связаться.

В десять утра Волынскому все-таки позвонили похитители, это был снова мессенджер и незнакомый номер, к тому же на несколько цифр отличающийся от вчерашнего.

– Да, слушаю, – Андрей схватил телефон и услышал тот же самый механический голос:

– В четверг придет паром, на нем будет машина. Номер мы пришлем. Ни при каких условиях ее нельзя досматривать. Если тормознешь ее, твоя дочь умрет, – похититель внезапно перешел на «ты».

– Что с Ниной? Я хочу с ней поговорить, – Волынский агрессивно перебил злоумышленника.

– С ней все в порядке. Мы пришлем видеоролик, – голос в трубке сменился гудками.

Через несколько секунд пришло сообщение с номером машины, а десять минут спустя – короткий видеоролик. На нем Нина сидела в комнате с белыми оштукатуренными стенами. Помахав рукой в камеру, официальным тоном она сообщила сегодняшнее число и уже нормальным голосом сказала: «Папа, со мной все хорошо, пожалуйста, сделай все, что скажут». Волынский чуть не заплакал, увидев дочь, но сдержался и позвонил Оксане.

– Привет. В общем, мне позвонили. С ней все в порядке, жива-здорова, выглядит хорошо. Просят кое-что сделать и обещают отпустить. Видео сейчас перешлю тебе на телефон.

– Когда ее отпустят? – нервно уточнила Оксана.

Что именно должен сделать бывший муж для освобождения дочери, ее абсолютно не интересовало.

– Послезавтра. В четверг придет машина, и ее освободят, – Волынский старался говорить спокойно.

– И ты так просто будешь эти два дня сидеть? Надо же ее попробовать найти, – потребовала женщина.

– А что делать? Не дай бог, они что-то заподозрят. Сказано же в полицию не обращаться, – Волынский не понимал, что именно хочет от него бывшая жена.

– Все понятно с тобой. Тебе всегда было наплевать на дочь, – Оксана швырнула трубку.

«Дура!» – мысленно обругал бывшую жену Волынский, но легче от этого ему не стало. Оксана, закончив разговор, тут же позвонила по другому номеру, нажав на кнопку быстрого набора. Спокойный мужской голос ответил в течение пары секунд: