– Отверстий, ваша честь? Нет, никаких отверстий.

Судья записал его ответ в тетрадь, а мистер Лоутон монотонно продолжил допрос:

– То есть вы не нашли в стенах щели, достаточно широкой, чтобы сквозь нее прошло древко стрелы?

– Нет, сэр. Ничего такого.

– Спасибо.

Перекрестного допроса не последовало; Г. М. только покачал головой и ссутулился еще больше. Его застывшая поза ни капли не изменилась; оставалось лишь надеяться, что он не пялился все это время на присяжных заседателей своим обычным злобным взглядом.

– Вызываю мисс Амелию Джордан.

На место свидетеля (узкую кабинку с навесом, стоявшую между скамьей присяжных и судейскими креслами) привели мисс Джордан. В обычное время она наверняка была спокойной, уверенной в себе женщиной, однако в тот день споткнулась у входа в кабинку и, по всем признакам, пребывала в расстроенных чувствах, когда произносила слова присяги. Невозможно было сказать, споткнулась ли она по причине волнения или наоборот; вновь обретя равновесие, мисс Джордан густо покраснела. Выглядела она неважно. Амелии Джордан недавно перевалило за сорок; ей удалось сохранить остатки былой привлекательности, несколько подпорченной недавней болезнью. Элегантные хромированные очки были почти незаметны на лице, каштановые волосы собраны в аккуратную прическу, голубые глаза смотрели строго. Ее наряд был удостоен похвалы от наших соседок. Она была одета в черное, насколько я помню, на голове черная шляпка с козырьком.

– Ваше имя Флора Амелия Джордан?

– Да.

Быстро ответив, она откашлялась, как бы подбирая для голоса нужную тональность. Мисс Джордан не смотрела ни на судью, ни на присяжных, ни по сторонам – только на утешительную фигуру Хантли Лоутона, который старался показать себя с лучшей стороны.

– Вы были личным секретарем мистера Хьюма?

– Да. То есть нет… Я оставила эту должность, так как он не нуждался в услугах секретаря после того, как… В общем, я занималась домом, чтобы ему не пришлось нанимать экономку.

– Его честь и присяжные вполне вас понимают, – мягко проговорил мистер Лоутон, пытаясь успокоить мисс Джордан, проговорившую последние слова слишком поспешно. – Вы состояли в определенных отношениях.

– Нет, у нас не было отношений. У нас…

– Мы вас вполне понимаем, мисс Джордан. Как давно вы были знакомы?

– Четырнадцать лет.

– Вы знали его достаточно хорошо, не так ли?

– О да, очень.

Далее мисс Джордан показали два письма, имеющие отношение к помолвке мисс Хьюм: одно было написано девушкой отцу, второе – ответное письмо мистера Хьюма. Мисс Джордан видела первое письмо раньше, а другое помогала составить. По этим письмам можно было судить о характерах людей, их писавших. Мэри Хьюм, очевидно, была импульсивной, капризной и слегка рассеянной девушкой, что вполне соответствовало ее фотографии (блондинка с широко посаженными глазами), украшавшей утренний выпуск «Дейли экспресс»; впрочем, в ее характере безусловно имелась твердая практичная жилка. Эйвори Хьюм представал добрым, заботливым отцом со склонностью к занудным нотациям. Одна мысль особенно сильно приводила его в восторг:

Вряд ли я загляну в слишком уж отдаленное будущее, если скажу: однажды у меня появится внук… (Когда зачитывали этот фрагмент, обвиняемый побледнел, как привидение.) …и я настолько в этом уверен, моя дорогая дочь, что собираюсь оставить все, что имею, твоему сыну; я также уверен, что всех нас впереди ждет много счастливых лет.

Раздались неловкие покашливания. Ансвелл сидел, слегка наклонив голову, положив руки на колени. Мистер Хантли Лоутон продолжил допрос свидетельницы:

– Вы можете вспомнить, что говорил мистер Хьюм о помолвке в целом?