Я подхожу к оранжерее и легко толкаю дверь. Ещё с улицы я замечаю внутри бесчисленное количество спускающихся с подвешенных полочек зелёных лоз. Но, когда я вхожу внутрь, я словно попадаю в сказочный лес, скрытый под стеклянным куполом. Здесь и цветы, и паутинка, натянутая между деревянными ящиками, и бегущие ручьи испарившейся воды, которая оседает на окнах. Муравьи разбежались по углам, а божьи коровки вспорхнули ввысь. Внутри очень душно: садовник бывает здесь только по воскресеньям, значит, и проветривают её лишь раз в неделю. Я оставляю стеклянную дверь открытой и прохожу вглубь.

Люк уже ждёт меня на небольшом, обитым светлой тканью в полосочку диванчике, который стоит в самом центре оранжереи. Он вальяжно развалился на нём, будто подражая лорду Генри из «Портрета Дориана Грея».

– Даже спрашивать не буду, почему ты сидишь в закрытой оранжерее, – я смахиваю ладонью спускающуюся по лбу капельку пота.

На Люке всё те же мешковатые штаны, которые были вчера, но футболка на этот раз белая.

Он хмыкает.

– Но вы уже спросили, – мне хочется улыбаться, когда я слышу его довольный голос.

– Так ты ответишь?

– Она была не заперта.

– И ты готов войти внутрь любого помещения только потому, что оно не заперто?

– В принципе, как и вы.

Его легкомыслие заставляет меня встать в ступор. Бегая глазами по заставленной растениями оранжерее, я пытаюсь подобрать нужные слова, но с губ слетает лишь растерянное мычание.

– Температура внутри перевалила за сто градусов по Фаренгейту1, – я указываю на установленный при входе термометр.

Люк широко улыбается:

– Не волнуйтесь, со мной ничего не случилось бы.

Я тут же встрепенулась. Я вовсе не волнуюсь – мне просто интересно, как ему удаётся сидеть в закрытой теплице, когда внутри стоит такая жара. Ведь так?

– Зря ты прогуливал уроки биологии, – вздыхаю я.

– Почему это?

– Ты что, ни разу не слышал про тепловой удар?

– Может, и слышал, но не придавал особого значения, – пожимает плечами Люк.

Я ещё раз протираю лоб – вся рука уже мокрая – и подхожу к окнам, обходя большие горшки и перешагивая через маленькие.

Помню, как долго мы с бабушкой их выбирали. Пока она изучала каждый сайт, где был раздел «для дома и дачи», я составляла список всевозможных покупок. В итоге мы заказали целый ящик садовых инструментов из Манчестера и огромную партию горшков. Последнюю, кстати, привезли в тот же вечер. С тех пор бабушка ни разу не пожалела: все горшочки отлично сохранились, несмотря на дикий холод в январе и аномальную жару в прошлом году. Садовник периодически промывает маленькие, спускаясь к Ривер Фосс, и аккуратно протирает тряпками большие.

Я распахиваю створки настолько широко, насколько это возможно. Прохладный ветерок приятно обдувает шею. Сделав несколько глотков чистого воздуха, я вновь окунаюсь в духоту оранжереи.

Сквозь вьющиеся лианы, спускающиеся с полочек, пробиваются точно позолоченные солнечные лучи, озаряя своим светом тёмную оранжерею. Через открытое окно задувает ветер и, бродя по кладке, подхватывает опавшие сухие листочки.

– С чего начнём? – Люк встаёт с дивана и разглаживает футболку.

Я оглядываю оранжерею – работы много. Нужно подстричь кустики, собрать опавшие засохшие лепестки с кладки, протереть полки и полить все растения. Их тут бесчисленное количество: куда ни посмотришь, всюду встречаешься с зелёными лепестками, яркими разноцветными бутонами, чьи горшочки точно мозаикой выложенными на полках стеллажей.

– Польём цветы, пока они здесь не засохли, – решительно говорю я, пробираясь назад к диванчику. – Лейки должны быть где-то здесь.