– Тихо-тихо, собачки, я ухожу, – сказала девочка скорее себе, чем озлобленным лайкам.

Но псины упрямо приближались. За спиной хлопнула дверь. Псы стихли без какой-либо команды и легли на раскрошенный асфальт.

– Опять чужаки? Кто осмелился нарушить долгий сон Гарпанчи? Вот уже и утренняя звезда угасла. Разве не говорят в тундре – усталому сон слаще жира?

Алёна обернулась. На девочку смотрел высокий сухой старик с обветренным лицом, в длинной рубахе с незнакомым орнаментом.

– Здравствуйте. Я случайно сюда забрела и на меня набросилась эта стая.

Он отозвал собак и махнул рукой, показывая, мол, проход свободен.

– Спасибо, дедушка Гарпанча.

– Можешь называть меня Георгий или Николай. Люди дали мне много имён. Постой, это же ты прилетела позавчера? – Да.

– Мы поджидали тебя. Погоди, ещё запомни – без времени не упадёт с веточки лист, а время придёт – не устоит и утёс, и вот тогда проснётся жар земли! Береги себя.

– Хозяин Земли недоволен. Люди, худшие их худших пришли в тундру. Ледяным старикам не дают спать вечным сном. Но чужестранцы не разумеют – огонь не имеет конца.

– Простите, дедушка, но может, вы всё-таки объясните мне, что здесь происходит?

– Время ещё не приспело. Ох, видимо-невидимо слов, как снега в пургу. Ступай своей дорогой, за тобой присмотрят.

Алёна не раздумывая подчинилась и повернулась лицом обратно к сопке, под ногами заскрипел чёрный шлак, и крупными шагами зашагала в сторону посёлка. Стрелки на часах показывали начало первого, пришло время возвращаться. Где-то над седой мутью носились невидимые чайки, изредка покрикивая, подобно пароходам в тумане.

Алёна не помнила, как прибежала домой. Умывшись, она подошла к окну, ожидая машину. «Уазик» прибыл вовремя, скрип тормозов возвестил всему двору – кому-то пора в путь. За рулём белозубо улыбался знакомый водитель и, заметив Алёнку, выбегающую из подъезда, он галантно покинул машину и открыл настежь пассажирскую дверь.

– Здравствуйте! Карета подана!

– Привет! А где оркестр?

– Про оркестр команды не было.

Солдат умолк и насупился. Они молча поехали в сторону аэропорта. Солнце прогрело воздух, и туман отпускал посёлок из своих объятий.

– А когда мы встретим журналиста, вы можете подъехать к берегу моря?

– Могу.

– А вас не будут ругать?

Водитель помолчал и даже заелозил по обитому плюшем сиденью.

– Если не расскажите капитану Жукову или Сабурову, то можно прокатиться, тут совсем недалеко до морского порта.

– Отлично, я отцу ничего не скажу. Знаете, хочется вблизи увидеть здешнее море.

– А раньше море видели?

– Да, в том году впервые оказалась в Египте, на Красном море, отдыхала с мамой.

– Везёт же. Да с таким отцом ничего удивительного, что катаетесь по заграницам. А я кроме нашего мёрзлого моря ничего не видел. В том году точняк смотаюсь в Китай, знаете, там есть остров Хайнань?

– Слышала.

– Вот тогда накупаюсь вволю.

Солдат снова улыбнулся, от него пахло одеколоном, но всё перебивал запах табака и больших машин. А перед глазами, прямо над горизонтом с невидимых этажей, опускался лайнер, он нехотя развернулся против ветра, и, расстелив белые крылья, зашёл на посадку вдоль берега.

– Зря они говорят на Кольку, что он убил Ивана, – вдруг буркнул водитель и, помолчав с минуту, снова прервал паузу: – Не верю я.

Девочка с трудом оторвалась от вида садящегося самолёта и, чтобы поддержать беседу, спросила:

– А почему не верите?

– Да они были кореша, ведь оба с Кирова. Что им ругаться-то? Они северяне, и так оба тормозные.

– Иван это тот, кого убили? – спросила девочка.