Необходимость более широкого исторического охвата возникновения и эволюции охранительной правовой идеологии диктуется целым рядом обстоятельств. Прежде всего, история традиционализма неразрывно связана с рождением и развитием традиционного типа культуры. Причем консерватизм изначального присущ человеческому сознанию как естественное защитное средство от меняющихся условий окружающего мира. Не случайно, что зачастую в традиционных культурах нововведения ассоциировались со злом, угрозами, а сам консерватизм приобретал магические, ритуальные формы, возвращавшие миру потерянную гармонию через обряды и увещевания Богов. О естественности, органичности для человеческого общества консервативного мышления писал М.Н. Катков: «У нас теперь в большом ходу слово реакция. Этим словом перекидываются как самым ругательным. Им запугивают наш слабоумный либерализм. Но, скажите ради Бога, не есть ли отсутствие реакции первый признак мертвого тела? Жизненный процесс не есть ли непрерывная реакция, тем более сильная, чем сильнее организм?»[65].

Сходных идей придерживается Г. Рормозер, который пишет: «консервативный дух имеет глубокие корни в тысячелетней российской истории. Русский народ обладает инстинктивным чутьем консерватизма. Во-вторых, всякое планомерное изменение культуры порождает большую силу сопротивления… В самой натуре человека есть некое «консервативное ядро», вследствие чего человек противится попыткам переделать его, допуская это лишь до определенных пределов»[66].

Несправедливо оценивать мировоззрение человека традиционной эпохи исключительно как нерефлексивное. Произведения западных и отечественных мыслителей эпохи средневековья показывают глубину философской рефлексии, осознанность духовной традиции. Работы Ф. Аквинского, Августина Блаженного, отцов церкви, митрополита Илариона, Феодосия Печорского, Владимира Мономаха и многих других не лишены рационализма и пронизаны традиционалистскими ценностями – верой, идеей мирового порядка, греховностью человека и мира, эсхатологией, обожествлением власти и т. п. Пресловутую «нерефлексивность», «неосознанность» традиционных ценностей нужно понимать в том, что консервативные духовные пласты заложены в глубоких, подсознательных слоях психики традиционного человека. Охранительные убеждения не только рационально, но психологически и духовно-нравственно укоренены в сознании человека. По этой причине человек традиционного общества – носитель целостного сознания, в котором вера и разум гармонируют. При этом консервативное мировоззрение не лишено рациональных начал, но этим оно и не ограничивается, и рациональное соединяется в цельный дух с верой и чувством.

Духовно-нравственная цельность сознания раскрывалась в восточной патристике, а в XIX в. обосновывалась в концепции «живознания» А.С. Хомякова и «цельности духа» И.В. Киреевского. Лучше самого основателя концепции цельности духа И.В. Киреевского никто не может сказать: «Первое условие для такого возвышения разума заключается в том, чтобы он стремился собрать в одну неделимую цельность все свои отдельные силы, которые в обыкновенном положении находятся в состоянии разрозненности и противоречия; чтобы он не признавал своей отвлеченной логической способности за единственный орган разумения истины; чтобы голос восторженного чувства, не соглашенный с другими силами духа, он не почитал безошибочным указанием правды; чтобы внушения отдельного эстетического смысла независимо от развития других понятий он не считал верным путеводителем для разумения высшего мироустройства; даже чтобы господствующую любовь своего сердца отдельно от других требований духа он не почитал за непогрешительную руководительницу к постижению высшего блага; но чтобы постоянно искал в глубине души того внутреннего корня разумения, где все остальные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума.